— Раз в книге, может, оно и правда так надо, — экономка зыркнула на подчиненных. — Только, поди, в Лондоне аль в Йорке. У нас-то тут все попроще будет. Так что давайте-ка, мисс, мы к приходу хозяина все уберем…
— В том нет нужды, миссис Крэгмор.
От дядюшкиной способности подкрадываться беззвучно Агнесс стало не по себе, а его вежливый поклон заставил ее содрогнуться. Наверное, с такой мрачной вежливостью вельможи кланялись Марии Стюарт, когда вели ее на эшафот.
— Я восхищен трудолюбием моей племянницы! — радовался мистер Линден. — Главное, направить сей неукротимый поток в нужное русло. Ну что, попробуем?
…Простыня казалась заснеженной равниной, и не было ей ни конца, ни края, и сколько ее не подрубай, кажется, что она все расширяется, пока не заполнит собой всю спальню. Последние стежки Агнесс сделала почти наугад. За окном смеркалось, дядюшка же строго-настрого запретил ей зажигать свечи, дабы воспитать в ней бережливость.
Неужели так будет каждый день? Штопать, а не вышивать, выводить пятна с ткани вместо того, чтобы стоять за мольбертом… Как невыносимо скучно! Вот бы объяснить это мистер Линдену, но… под его насмешливым взглядом она чувствовала себя такой маленькой и глупой девчонкой, что впору большой палец пососать. От мраморной статуи в парке дождешься больше сочувствия.
Значит, он прав? И мир таков, каким он его представляет? Но зачем же тогда…
В глазах защипало, словно бы вокруг и вправду мела метель, Агнесс откинулась на спинку кресла, и всю ночь перед ней мелькали лица новых знакомцев.
…Вот мистер Линден читает письмо и усмехается всякий раз, когда ее хвалят. Давешний мальчишка сжимает кулаки, стараясь как следует рассвирепеть, чтобы скрыть растерянность. Безумица тянет к ней руки с обломанными ногтями. «Найди, найди, найди» молят ее глаза. «Что найти?» кричит Агнесс «Что найти?». Женщина распахивает рот, окаймленный грязью, но Агнесс так боится услышать ее вой, что сразу просыпается…
Лужица солнечного света растеклась по дощатому полу и впиталась в кромку простыни, в которую Агнесс завернулась вместо одеяла. Сколько же сейчас времени?
Но сколько бы его ни было, она все равно опоздала…
— … на целых пятнадцать минут. Это непростительно. Просто из рук вон.
При ее появлении мистер Линден встал и даже отодвинул ей стул, хотя Агнесс предпочла бы, чтобы он не отрывался от своей тарелки с тостами и холодной бараниной. Но прошмыгнуть мимо него незаметно — задача из разряда невозможных. Наверняка он услышал даже ее возню в спальне и звон уроненного тазика для умывания, а затем отрепетировал самое грозное выражение лица, глядя на свое отражение в серебряном чайнике…
И ведь надо же так попасться! В том самый день, когда он соблаговолил спуститься к завтраку!
А ведь если бы не суровость, дядюшку можно было бы назвать красивым. А так он, пожалуй, из тех людей, которым дай волю и они повычеркивают из календаря все праздники, а оставят только посты. Из тех, что выдумали белоснежные парики, потому что их собственные волосы не спешат седеть.
Лавиния была права.
— Хотите чаю, дядюшка? — встрепенулась Агнесс, памятуя об утренней женской обязанности.
— Благодарю, дитя мое, но чай уже холоден, как воды Леты. Горячим он был ровно пятнадцать минут назад.
Мистер Линден пододвинул молочник и собственноручно налил себе молока, тем самым показав Агнесс ее ненужность и даже избыточность за этим столом.
— Завтра я спущусь пораньше. Обещаю!
— Похвальное стремление. Со временем ты привыкнешь к правилам этого дома, на первых же порах я тебе помогу.
— А… как?
— За малейшее упущение ты будешь строго наказана, Агнесс. Так проще запомнить, — обронил дядя, неспешно размазывая масло по тосту.
Полагая, что пансионерки еще настрадаются или в замужестве, или в чужих людях, мадам Деверо применяла самые щадящие воспитательные методы. Высшей карой, грозившей лентяйке или болтушке, было лишение десерта — пирожка с патокой. Если проступок был совсем уже скверный, с отягчающими обстоятельствами, вроде пропуска воскресной службы ради прогулки в парке, на шее виновницы оказывалась табличка с надписью «Зря я так поступила». Но девочки шептались, будто в других школах учениц ставят на колени по субботам, а в придачу еще и секут!
— Меня нельзя наказывать! Я же леди!
— Пока что нет, — мистер Линден был всецело поглощен своим тостом. — Чтобы тебя сочли леди, нужно вести и себя, как леди — быть аккуратной и пунктуальной, строго следовать этикету. Только так ты сможешь снискать уважение окружающих.