Славка независимо прошёлся по комнате.
— Да ладно уж, чего там, — сказал он. — Посмотрим вот только, чего Тишка твой заработает в мои годы.
Нечаянный клад
Тишку ребята не брали по грибы.
— Ну куда ты, такой карапет, с нами пойдёшь? О кочку запнёшься — и не поднять.
— Да-а, Славочка, — обиделся Тишка на старшего брата, — молоко на маслозавод носить — так я, а за грибами — так маленький.
— Знаешь что, Тишка, — сказал ему брат, — мы пойдём за Межаков хутор. Если хочешь, давай с нами. Только там волки бегают. Мы ведь за тобой и не уследим.
Известное дело, Тишка — переполошник. Его испугать — ума много не надо. А за Межаковым хутором на прошлой неделе волки и в самом деле задрали овцу.
— Только, чур, Тишенька, уговор: потом, если волки тебя съедят, не обижайся на нас, — сказал Славик и подал Тишке корзину.
Тишка теперь не знал, как и отказаться от неё. Хорошо, мама выручила.
— Да вы что, смеётесь? — закричала она. — В такую даль ребёнка заманиваете! Не ходи, Тиша, с ними. Я тебе лучше место скажу, там грибов — видимо-невидимо!
Тишка матери и поверил.
Варвара Егоровна взяла сына за руку и повела к соседям, к Дресвяниным.
У них такой же шкет в доме, Серёжкой зовут.
— Вот что, мужички дорогие, — сказала Варвара Егоровна, — хватит вам за мамкины подолы держаться. Отправляйтесь-ка в лес за груздями.
Серёжка года на два постарше Тихона.
Тихон осенью в первый класс пойдёт, а Серёжка уж два закончил.
— Вы ступайте за маслозавод, — посоветовала Варвара Егоровна. — Сейчас все ударились вдаль, а в ближний лесок никто не заглядывает. Больше всех принесёте! И зверья тут нету.
За маслозаводом, конечно, какие звери: лес-то меньше, чем Полежаево. Деревня хоть на километр вытянулась, а тут пойдёшь в одну сторону — к реке выйдешь, в другую сунешься — выскочишь на николинскую дорогу.
Тишка этот лесок, когда в логу у кривой берёзы силосовали, весь на пузе исползал — землянику ел. Ну а Серёжка и подавно каждый кустик знает.
— Да смотрите с пустыми корзинами не возвращайтесь! — весело пригрозила Варвара Егоровна. — Знаю вас, на бруснику наткнётесь, так и за уши не оттянуть!
Вот как хорошо: оказывается, и брусника там есть. Тишка уж ощущал её холодок во рту — так захотелось ягод.
День выладился лучше не надо. В безветренных местах припекало, как весной, — хоть ложись загорать. По сушняку сновали юркие ящерицы. Деловито ползали муравьи. С ёлки на ёлку перелетал дятел и выдалбливал дупла.
Грибы стали попадаться сразу же, как только ребята вошли в лес.
Конечно, не скажешь, что их было видимо-невидимо, но и жаловаться нельзя.
Под молоденькими ёлочками Тишка напал на семейство рыжиков. Они были душистыми, и Тишка сказал, что нашёл их по запаху.
— Вот я понюхаю и снова тебя на рыжики выведу, — обещал он Серёжке.
Но сколько он ни крутил носом, куда ни указывал рукой, что пахнет именно оттуда, всякий раз обманывался. Рыжики попрятались от него.
Тишка залезал под лапник, увитый повойником паутины, проверял моховую траву у замшелых пней, но и вспугнул только несколько лягушек, видно истосковавшихся за лето по прохладе.
Под одной ёлкой он надолго затих и ошеломлённо поманил Серёжку рукой.
— Ты смо-о-отри!.. — прошептал он, испуганно озираясь.
Серёжка опустился на колени.
Под нависшей к земле колючей лапой с наполовину пожелтевшими иголками лежали самой невероятной формы стекляшки: и продолговатые, как бутылки без горлышек, стаканы с непонятными цифрами и делениями; и йодисто-порыжевшие банки; и длинные, как сосульки льда, палочки, только одинаковой толщины на обоих концах; и вытянутые дудками трубочки; и сплющенные в виде градусника пузырьки.
Всё это в крестьянском хозяйстве незнакомое, невиданное, и Тишка, пятясь ползком от нечаянно найденного клада, удручённо крутил головой:
— Нет, тут что-то нечисто…
Серёжка, пересиливая страх, взял один пузырёк. Рука у Серёжки дрожала, потому что он опасался, как бы ненароком не раздавить стекло.
— Ой, не трогай! — забеспокоился Тишка.
В пузырьке, на самом донышке, переливалась коричневая, как чай, жидкость, а по стеклу чёрными буквами было обозначено её название и вытиснены какие-то цифры.
— Чего написано-то? — поинтересовался шёпотом Тишка.
— А не по-нашему, не понять, — тоже шёпотом ответил Серёжка. — Только цифры по-нашему, дак и то с запятыми.