Комната была пуста. Хью заглянул к прислуге — там тоже никого не было. В ярости он ударил кулаком в каменную стену. Комната для рукоделия, вот где она может быть! Хью рванулся к двери, как вдруг под ногу ему попалось что-то твердое. Решив, что это камень, он хотел поддать его башмаком, но взгляд его привлек золотой блеск. Хью наклонился, чтобы поднять золотую вещицу, но прежде чем его пальцы коснулись ее, он понял, что это такое. Бледно-голубой сапфир треснул, одна из жемчужин, обрамлявших его, выпала из своего гнезда, но это был он, талисман Катарины. Хью медленно перевернул медальон. Вся обратная сторона была расцарапана — видимо, кто-то пытался ножом уничтожить надпись, которую Хью знал наизусть. Ах, если бы он понял значение этих слов, когда впервые услышал их. Vous estes ma joy mondeine.
«Ты моя земная радость, не уходи, Катарина, — взмолился он. — Где бы ты ни была — будь живой, позволь мне найти тебя, позволь мне спасти тебя!»
Сжав медальон в руке, Хью бросился в комнату для рукоделия. Там тоже никого не оказалось. Хью помчался вниз по ступеням, не обращая внимания на прижавшуюся к стенам прислугу. Вдруг он заметил девушку, которая обычно прислуживала Адели. Грубо схватив ее за руку, он закричал:
— Где твоя госпожа?
— Я… я не знаю, — испуганно пролепетала служанка, но, поняв, что это наихудший из возможных ответов, добавила, — может она в часовне? Она часто ходит туда в это время дня.
Хью отпустил ее и бросился по направлению к часовне, построенной для семьи герцога в дальнем крыле замка.
— Не туда, ваша светлость, — крикнула служанка.
Хью резко повернулся и грозно уставился на нее. Девушка замахала руками:
— Не эта часовня, она ходит в старую.
— В старую? — удивленно переспросил Хью.
— Да, старая часовня более святая, там хранится реликвия — кусочек плащаницы, в которую было завернуто тело Христово. Ее привез один рыцарь из Первого крестового похода.
Не слушая дальнейших объяснений, Хью быстрым шагом направился к двери и едва не столкнулся с взволнованным Теренсом.
— Хью! — крикнул он, — старая часовня!
— Я знаю, — ответил Хью, и они вместе помчались к забытой часовне, притаившейся в тени донжона.
Катарина стояла коленопреклоненная перед алтарем, не спуская глаз с украшенного драгоценными камнями кинжала в руке Адели. Свечи, которые согрели ее промерзшее тело и вселили в нее надежду около часа назад, теперь заполнили застоявшийся воздух часовни едким дымом, тяжелым облаком, висевшим под потолком. От него слезились глаза, и першило в горле, но дым этот не мешал Катарине видеть острый как бритва клинок, который Адель держала в пламени алтаря.
— Это кинжал из сокровищницы короля Иерусалима, — сказала Адель нараспев. — Его нашли на той земле, по которой ступали ноги Господа нашего Иисуса Христа.
Она поднесла кинжал ближе к огню, чтобы он почернел, раскалился, чтобы очистился. Окунув пальцы в благовонное масло, она брызнула им на клинок, и пламя вспыхнуло ярче. Адель поворачивала клинок в пламени, запрокинув голову и бормоча какую-то молитву, слов которой Катарина не могла разобрать. Все это продолжалось уже добрых полчаса, и Адель находилась в странном трансе, из которого ее не могли вывести ни слова, ни уговоры. Как заводная игрушка, она нагревала кинжал, поливала его маслом, снова нагревала и снова поливала, и так без конца.
Наконец, Адель подошла к Катарине. Она протянула к ее лицу блестящий от масла палец и начертила крест у девушки на лбу. Катарина всматривалась в лицо своей мучительницы в тщетной надежде увидеть в нем хоть какой-то проблеск разума. Все, что она видела, это стеклянные глаза, в которых не было ничего, кроме жестокости. Лицо ее раскраснелось, нижняя челюсть безвольно отвисла. Последние события, по-видимому, окончательно лишили ее разума. Катарина закрыла глаза и вздохнула.
Адель подошла к ней, ухватила пригоршню рыжих волос и начала молча пилить их своим кинжалом. Отрезав прядь примерно в локоть длиной, Адель отнесла ее к алтарю и бросила в пламя. Катарина смотрела, как вспыхнули ее волосы. Запах паленого смешался с едким дымом от свечей и старой пылью. Удовлетворенно хлопнув в ладони, Адель потянулась к Катарине и ухватила еще прядь, как вдруг дверь часовни с шумом распахнулась.
Хью застыл на пороге как вкопанный при виде открывшегося перед ним зрелища. Часовня была заполнена дымом от сотни свечей, горевших повсюду — на алтаре, на полу, на старых циновках. Перед алтарем на коленях стояла Катарина, с рассыпавшимися по плечам рыжими волосами и руками, крепко связанными за спиной. Рядом с девушкой стояла Адель, держа в руке кинжал с длинным лезвием.