Она вышла и остановилась перед королем — бледная до зелени, с дрожащим подбородком, но все искупало платье — удивительно красивое, воздушное. Поклонившись, она выслушала пару приветственных фраз и удалилась.
Всего невест было девять. Меня вызвали восьмой, и я, глубоко вздохнув, вышла на середину зала.
Не самое приятное чувство, когда тебя разглядывают сотни глаз. Но я постаралась скрыть волнение и нервозность. Присутствие драконов вызывало страх, подавляющий волю, и побороть его не было никакой возможности. Но я поклонилась, смогла улыбнуться и собиралась уже вернуться к дяде, когда король вдруг сказал:
— Изабелла де Корн?
Мое лже-имя только что назвали, и в том, что король решил снова его озвучить, я не усмотрела ничего хорошего. Я снова заставила себя улыбнуться и выдавила несколько слов, благодаря за честь, что нашей семье прислали приглашение.
Но король не торопился отпускать меня и смотрел испытующе, а потом сказал очень любезно:
— Сюда были приглашены самые верные. Признаться, ваш дядя был не слишком мне по вкусу, — он улыбнулся так плотоядно, словно и в самом деле сожрал моего бедного отца. — Но заслуги вашего отца заставили меня позабыть о преступлениях Лалена.
Дяде пришлось выступить вперед и раскланятся, а я опустила глаза, чтобы не выдать своих чувств. Мой отец не был преступником. Он не был мятежником. Он боролся против тех, кто преступно захватил власть, кто самозвано объявил себя королями нашего народа. А король Рихард продолжал, и каждым словом как будто вбивал в меня гвоздь:
— Я помню и ценю вашу роль в разоблачении мятежников, де Корн. Кое-кто назовет это предательством, но я назову это принципиальностью и здравомыслием. И смелостью, черт побери! Надо быть смельчаком, чтобы открыть постыдную правду о своих родичах. Сам я никогда бы на такое не осмелился, я трус, что уж там, — он обвел гостей черными горящими глазами, и никто не смог выдержать его взгляда.
И я не смогла, хотя сейчас мне хотелось перегрызть ему горло, а потом выцарапать глаза «смельчаку»-дяде.
— Сам я выгораживал бы родственника, даже если бы он изнасиловал девственницу, — заявил король. — Поэтому такие люди, как ты, де Корн, нужны мне особо.
— Благодарю, ваше величество, — пробормотал дядя, отступая с поклоном.
Я тоже поклонилась и тоже поблагодарила:
— Наша фамилия чрезвычайно польщена вашим доверием, и мы приложим все усилия, чтобы его оправдать. Теперь мы будем особо усердно проявлять смелость, предавая наших родичей. То есть, простите, — тут я спохватилась, — следуя принципам.
Взгляд короля, казалось, прожег меня насквозь, но я уже отошла в шеренгу невест, чопорно сложив руки на животе и потупившись, как самая примерная скромница.
После легкого ужина начались танцы, и герцог танцевал с каждой невестой по танцу. Оставалось только позавидовать его силе и выдержке — он ничуть не запыхался, был свеж и румян, и улыбка не сходила с его алых губ. Невесты скромно опускали ресницы, а он что-то говорил им с улыбкой.
Я вспомнила нашу первую встречу — и покривилась.
Наступил и мой черед танцевать с женихом.
Играли альманду, и я порадовалась, что медленный танец избавит меня от прыжков и верчения в обнимку с патнером. Альманду танцуют чопорно — на расстояни вытянутой руки, чуть соприкасаясь пальцами. Очень удобно, если не желаешь вести приватную беседу. Но герцог был иного мнения на этот счет.
— Вы не слишком веселы, леди Изабелла, — почти промурлыкал он. — Вам не нравится праздник?
— Все чудесно, — заверила я его с такой кислотой в голосе, словно мы обсуждали страдания Дидоны по Энею.
— Вы грозились, что не будете танцевать, и я счастлив, что угроза была лишь на словах, — продолжил светскую беседу герцог.
— Это только по принуждению, — заверила я его. — Дань вежливости. Больше я не выйду, пусть даже мне грозят. Я принесла с собой проповеди преподобной Бреги и хочу прочитать их где-нибудь в приятном уединении.
— Хотел бы составить вам компанию…
— Боюсь, вы только помешаете нашему девичьему разговору.
— Какая вы злючка, — пошутил он. — Неро рассказывал мне о вас. Вы произвели на него впечатление.
— Свой набожностью, разумеется?
— Своей язвительностью.
— Фу, как грубо, — я поджала губы. — Со своей стороны могу сказать, что господин Неро недостаточно компетентен, недостаточно серьезен в вопросах веры и…
— Нечто подобное он говорил и о тебе, — эти слова Ланчетто прошептал мне почти на ухо, хотя танец не предусматривал такой близости.
— Держитесь-ка подальше, — посоветовала я ему, сделав вид, что не заметила фамильярного обращения на «ты», — вы испортили танцевальную фигуру.