Глава 13
Ранним утром Виту разбудил ласковый поцелуй. Она улыбнулась, не открывая глаз, обняла поцеловавшего ее мужчину за шею и крепко прижала к своему нагому телу. Она нисколько не смущалась, что тот видит ее обнаженной. А ведь еще совсем недавно, в замке, она не позволял себе предстать перед кем бы то ни было просто в рубахе с несколькими незастегнутыми пуговицами.
— Как спалось? — спросил Клос, чуть сместившись вниз и целуя мягкий живот своей любимой женщины. После прошедшей ночи он не мог теперь думать о Вите как-то иначе, только как о своей единственной любви.
Та повозилась на еловой постели, устраиваясь удобнее.
— Великолепно, — ответила она с улыбкой на губах, — таким мягким мое ложе никогда не было.
Клос сполз по телу Виты еще ниже, удобно расположившись между ее развратно раздвинутыми ногами. И пусть она не отказывала ему и не сопротивлялась, но он знал, что ей следует дать отдых после безумной ночи любви, скорее всего, у нее все тело саднит и ноет. Он опытный мужчина и знал, как доставить своей женщине еще большее удовольствие. Но не сегодня, не сейчас.
— Какая ты сладкая, — проговорил Клос, целуя смущенно притихшую Виту в живот и спускаясь еще немного ниже. — Подрастешь, научу тебя доставлять и мне радость любви.
— Я… — попыталась оправдаться она.
— Ну-ну, не стоит, — проговорил Клос, ложась рядом с ней и целуя ее в губы. Захочет, научится, не захочет, заставить доставлять радость невозможно…
Они еще немного полежали на ложе из еловых лап, потом оделись, доели остатки кролика, поделившись с Ортвином. И двинулись на поиски бездонной пропасти. Клос, шедший следом за Витой, искренне надеялся, что прыгать она передумает, что жизнь дороже какого-то яйца с невылупившимся драконом. Еще неизвестно, когда он сдохнет, да и сдохнет ли вообще. Впрочем, никто не знал, где и когда наступит его последняя секунда. Спрашивается, зачем торопить события?
А денек был невероятно хорош, чтобы умереть красиво: светило солнце на абсолютно чистом, без единого облачка, фиолетовом небе. Здесь, высоко в горах, краски были ярче, а небо синéе.
Клос поражался, как уверенно шла вперед и вела их за собой Вита, как будто она знала эти горы, бывала здесь неоднократно.
Пропасть, удовлетворившая Виталину по всем параметрам — звук от упавшего камня донесся до нее нескоро, достаточно широкая, чтобы дракон смог развернуть свои немаленькие крылья, а не трещина — обнаружилась почти на закате.
Они встали на ее краю, взяли за лапки Ортвина.
Вита зажмурилась, приготовившись к прыжку, но Клос вдруг выдернул ласку из ее рук и прижал к себе.
— Ты как хочешь, а я не стану прыгать, — заявил он решительно, отходя от края. — И зверька не дам гробить.
— Почему? — не поняла его Вита. Они ведь все обговорили, решились на этот прыжок.
— Я не верю в чудо, — ответил Клос. — Не верю и все тут. И Ортвином не стану рисковать.
— Но…
— Неизвестно, вылупится ли дракончик из этого яйца. Да и вылупится ли вообще. А прыгнув в пропасть, мы погибнем наверняка.
— Какая разница, если мы все равно умрем, — усмехнувшись, проговорила Вита. Она прижала к себе яйцо, подняла голову к закатному небу и… шагнула в пропасть.
— Это глупо! — крикнул ей вслед Клос. — Глупо!
Он сделал назад еще несколько шагов, крепко прижимая к себе Ортвина, а потом решительно подбежал к краю пропасти и тоже прыгнул вслед за Витой — не смог бы он жить без нее. Уже не смог бы.
— Эге-гей, — радостный крик разнесся по ущелью. — Погибать так с музыкой.
Но вдруг все вокруг переменилось: сверкнула молния, потом другая, послышались раскаты грома, темно-фиолетовое небо в одно мгновение затянули свинцовые грозовые тучи.
И вдруг тело человека свело судорогой, причем казалось, что именно сумасшедшая музыка грозы задавала такт его немыслимым корчам. Голова его увеличилась в размерах, тело же, наоборот, вытянулось, как у змеи, а из спины выросло нечто, пока еще не имеющее формы. Вновь сверкнула молния, затем еще одна, высветив ослепительным белым светом вертикальные стены глубокой пропасти, и в ее свете стало видно дракона, расправляющего свои огромные крылья, чтобы взмыть в небо. Но в последний момент он наоборот сложил их и с громким клекотом устремился вниз, в пропасть, передними короткими лапками подхватывая на лету человека, державшего в руках яйцо и зверька, распустившего от ужаса хвост и растопырившего все четыре лапы.