— Что именно?
— Нашу семейную жизнь.
Ах, да, конечно. Юридические дела. Кира попыталась улыбнуться.
— А мы не можем разобраться с этим прямо сейчас?
Он застегнул молнию на чемодане.
— Нет. Я слишком зол. Мне нужно время и уединение. Тебе, вероятно, тоже.
Но Кире было нужно совсем другое. Ей была нужна любовь, нежность, доброта. Зачем ей время?
Кира молчала в течение всего полета. Когда она начала разбирать вещи в квартире Калена, то поняла, что ничего не хочет видеть. Единственный наряд, который Кира хотела сохранить, — это свадебное платье, потому что чувствовала себя в нем по-настоящему красивой.
Кира повесила платье на вешалку, погладила нежный шелк.
Она не получала от мужа никаких вестей уже несколько дней.
Ей хотелось знать, что он собирается делать. Захочет ли он с ней развестись? Или надеется все уладить по-другому?
Прошла неделя с того дня, когда самолет доставил ее в Лондон. И все это время Кира не могла ни есть, ни спать.
Как он мог быть таким бессердечным и жестоким?
«Потому что он на самом деле такой», — ответила Кира самой себе.
Он отправил ее сюда не потому, что она об этом попросила, а потому, что так ему было удобно.
Ему.
Ей очень хотелось увидеть Калена. Она не могла представить себе жизнь без него.
Любила она его или ненавидела?
А если ненавидела, то почему ей так хотелось получить от него весточку? Почему ей не хватало запаха его кожи? Тепла до боли знакомых губ?
Ее размышления прервал звонок в дверь. Это был он.
Кален вошел, отдал пальто дворецкому и прошел в комнату. Кира глядела на него во все глаза.
Очень высокий, красивый. И еще более мрачный.
Нужно было что-то сказать, поздороваться с ним.
По закону она была его женой. Но Кира чувствовала себя так, будто они уже развелись.
— Привет, — хрипло произнесла она.
— Mesal-khir, — ответил Кален.
«Добрый вечер». Это приветствие вдруг живо напомнило девушке те дни, что они провели вместе в пустыне, караван, их ночи в палатке и тот рассвет, когда Кален впервые занимался с ней любовью… Это было самое удивительное утро в ее жизни.
— Выпьешь чего-нибудь? — спросила Кира, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Не плакать, не плакать, не плакать…
— Разве мне это нужно?
Кира не знала, что ему было нужно.
— Прошла целая неделя, — просто заметила она.
— Мне нужно было подумать.
— Ты знаешь, что такое ад? — спросила она тихо.
— Расскажешь?
— Это когда тебя ловят на лжи, от которой ты не можешь сбежать. Оказаться в ловушке тех секретов, которые являются для тебя постоянным источником стыда.
Он ничего не ответил.
— Это когда не можешь получить прощение.
Она повернулась и обхватила себя руками. Танцовщица, королева красоты, невеста шейха, жена султана Оуахи.
И все это было ни к чему. Ничего не значило, если мужчина, которого она любила, даже не уважал ее.
— Я не смогу жить без твоего прощения, — добавила она, поднимая взгляд. — И за эту неделю — самую долгую в моей жизни — я осознала, что Бог никогда не отказывал мне в прощении. Он не стыдится меня. И я не стыжусь себя.
Теперь Кире было все равно, что о ней думают другие. Ее не беспокоило даже, что о ней думает Кален.
Ей хотелось перемен. Начать новую жизнь, открыть чистую страницу.
— Я не занималась сексом с мужчиной на твоей вечеринке, — сказала Кира, подняв подбородок. — Я была оскорблена. Сексуально.
— Кира…
— Нет, дай мне закончить. Ты не позволил мне рассказать это в Оуахе, а мне было так больно, что я не могла защититься. Именно поэтому я и не стала защищаться. Однако это был последний раз, когда я безропотно перенесла оскорбление. Потому что я заслуживаю лучшего. Той ночью на твоей вечеринке на меня напали, применив физическую силу. Меня жестоко изнасиловали, и ты стал первым мужчиной, с которым я была после той кошмарной ночи.
Дрожа от усталости, Кира хотела было сесть, но она должна была высказать все, что жгло ей душу.
— На прошлой неделе ты сказал, что тебе нужно время и уединение. Вынужденное одиночество заставило меня понять, что я тоже ошиблась.
— Кира…
— Я не собираюсь извиняться. Я отказываюсь извиняться за то, что сделали со мной. И отказываюсь извиняться за то, что не была девственницей, когда мы поженились. Все эти годы я молча страдала, Кален, и не намерена больше страдать.
Ответом на ее гневные слова было молчание.
— Прости меня, — сказал он.
— Это все, что ты можешь мне сказать?
Тяжелое молчание наполнило комнату. Он склонил голову.