Подгоняемый своими мучителями Марк тащился, низко склонив голову, взгляд его был диким и блуждающим, казалось, он не сознает, что с ним происходит. Даже когда раздался крик Уиллоу, он не поднял головы.
— Стой! — закричала Уиллоу, вспомнив одно из немногих арабских слов, которые она удосужилась выучить.
Оглянувшись через плечо, капитан Хаджи недовольно воззрился на рыжеволосую иностранку с бесстыдно открытым лицом. Любопытство заставило его задержать шаг, и он остановился, чтобы узнать, что ей нужно.
— Вы хотели что-то мне сказать, леди? — спросил он по-английски, запинаясь на каждом слове. Очень давно, когда Селим нанял англичанина для обучения янычаров современному военному делу, он немного выучил этот язык.
— Куда вы ведете этого человека? — спросила Уиллоу, благодаря судьбу за то, что этот туземец говорил на ее языке.
— Этот человек — раб, и его судьба вас не касается.
— Я знаю его, — возразила Уиллоу, указывая на Марка. — Скажите мне, чем он заслужил такое обращение.
— Этот раб Ахмед, враг Абдуллы, великого бея Константины. Его судьба — служить на испанской галере. Мой господин осудил его, а я лишь выполняю его повеление.
— Нет! — страстно возразила Уиллоу. — Неужели вы не видите, что он смертельно болен? Посмотрите на него, он не выдержит и недели, прикованный к веслам. Очевидно, он перенес страшные лишения и теперь нуждается в уходе.
— До его здоровья мне нет никакого дела, леди, — сухо проронил Хаджи. — Приказ ясен, и я должен выполнить его или отвечать за неповиновение. Абдулле и не нужно, чтобы этот раб долго жил. — И он дал знак своим людям продолжать путь.
— Подождите! — крикнула Уиллоу в отчаянии. Не то чтобы она была героиней от природы или отличалась великим милосердием, но что-то в глубине ее существа не могло смириться с тем, что Марк Кэррингтон умрет позорной смертью на борту испанской галеры. — Продайте его мне. Я заплачу вам вдвое больше, чем предложили испанцы.
Капитан Хаджи смерил Уиллоу взглядом с головы до ног и стал напряженно думать. Представлялась замечательная возможность прикарманить небольшое состояние и одновременно выполнить свой долг перед Абдуллой.
— Абдулла разгневан на этого раба и хочет отправить его подальше от алжирской земли, — стал туманно объяснять он, но в его словах прозвучал вполне ясный намек. Он не мог заключить сделку, пока леди не поймет, что от нее требуется.
Уиллоу была догадливой особой.
— Я отплываю в Англию с вечерним приливом, — сообщила она.
— Не знаю, леди, — неуверенно произнес Хаджи, демонстрируя притворную озабоченность. — Что до меня, так я бы не прочь, но… — Он с сомнением посмотрел на своих товарищей. — Нужно и их принимать в расчет. Нам не жить, если бей Абдулла узнает, что мы нарушили его приказ.
Уиллоу насмешливо фыркнула. Этот человек явно был неглуп.
— Я немедленно доставлю вашего пленника на борт «Львиного сердца», и скоро он будет далеко отсюда. И, — многозначительно добавила она, — я заплачу вам втрое больше, чем стоит раб на галерах. И вы сможете поделиться со своими людьми.
Хаджи сделал вид, что задумался, осторожно взвешивая ответ. Если он примет щедрое предложение этой леди, то без труда сможет поймать одного из нищих, обитающих на берегу, продать его вместо Ахмеда, взять расписку от капитана испанской галеры, чтобы Абдулла ничего не заподозрил, а часть полученных от леди денег отдать своим людям, купив их молчание. Свою долю он потратит с умом: здесь есть одна девочка, ей не больше тринадцати лет, которую он выследил на рынке и хотел купить у отца. Его стареющая жена, изможденная непрерывными родами, больше не вызывала в нем влечения. Вторая жена, помоложе, могла бы не только облегчить тяжкую участь первой жены, но служить большой утехой своему господину.
— Вы обещаете, что увезете его далеко от Алжира, леди?
— Да, — поспешно ответила Уиллоу, не сводя глаз с Марка, чтобы увидеть, понял ли тот, что его ждет чудесное освобождение. Но он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, плечи его безвольно поникли, и он покачивался, еле держась на ногах. Уиллоу боялась, что он находится на грани обморока, и была недалека от истины.
— Я согласен, леди, на сумму втрое больше той, которую обычно дают за здорового раба. — Хаджи сделал ударение на слове «здорового» и назвал сумму, которую хотел получить за Марка.
У Уиллоу перехватило дыхание от изумления, но она разумно удержалась от возражений. Она без колебаний сама пошла бы просить милостыню, лишь бы Марк был свободен.
Дав знак носильщику, который терпеливо ждал ее рядом с багажом, Уиллоу велела ему снять небольшой, украшенный кованым орнаментом сундук со спины осла и поставить рядом с ней. Отперев сундучок ключом, она вынула оттуда увесистый мешочек, отсчитала золотые дукаты и высыпала их в подставленные ладони Хаджи.