Мужчина спал. Казалось, все тревоги оставили его. Лицо разгладилось. Стало юношески чистым. Удивительно для зрелого мужчины. И моя неприязнь ушла, оставив место чувству, похожему на нежность.
Я не выдержала и провела ладонью по смуглой щеке.
Ох… зря я это сделала!
Рука незнакомца дернулась и быстро накрыла мою руку у себя на щеке, прижимая к ней.
Словно не желал меня отпускать. Это было… неожиданно приятно. Моя кисть оказалась зажата между горячей ладонью и горячей щекой. И это было как-то так… надежно. Удивительно надежно.
Какой же ты окажешься, когда очнешься?! Может быть, мне стоит рассчитывать на тебя, а не строить опасные планы о побеге к тетке?! Может быть, ты тот, кто взял бы меня на руки после ванны…
Стоп! Аленор, остановись!
Словно отвечая на мои мысли, мужчина еще крепче прижал мою ладонь к своей щеке. Так что не вырваться.
А мне вдруг стало смешно.
— Ну, поспать-то ты мне сегодня дашь!? — рассмеялась я. — Право слово, вон какой большой и тяжелый, а как маленький ребенок!?
Не знаю, услышал ли он, понял ли, но рука неохотно отпустила мою. Впрочем, мне ведь тоже не хотелось, чтобы отпускал. Просто нужно поспать…
Бросила последний взгляд на незнакомца и отошла к дивану. С него хорошо видно раненого. Если что, я проснусь… И свалилась, как подкошенная.
Как заснула — не помню. Помню лишь, что на границе сна я наконец подумала о самом главном…
Отец продал меня герцогу Виньялли. Почему? Что заставило его?! Это должно быть нечто ужасное, экстраординарное…
Ведь мой отец — не чудовище и не негодяй. Он человек чести. Он холоден, но благороден. И он любит меня… Знаю, что любит. Причем больше, чем сестер. Ведь я была подле него все эти годы, он не отослал меня ни в пансион, ни в столицу. Отец очень любит меня…
И он не совершил бы подобного, если бы для этого не было серьезных и страшных причин.
С этим осознанием я улетела куда-то в ночь…
Утром все видится в ином свете. Просыпаешься и как будто трезвеешь. Так и я сначала не сразу поняла, где нахожусь. А затем в изумлении уставилась на мужчину в моей кровати.
Н-да… И во что такое я вляпалась!? А вслед за этим пришло осознание, что моя жизнь изменилась. Что сейчас все висит на волоске.
За ночь он ни разу не проснулся, не застонал, не захрипел. Так и спал, словно младенец. Поэтому и я проспала до девяти утра.
Взглянув на часы и осознав, сколько времени, я вскочила, как солдат. Если не хочу вызвать подозрения, я должна срочно вернуться в замок! И поговорить с отцом. Узнать все детали и выторговать для себя две недели полной свободы. Только так я смогу ухаживать за раненым, который наверняка скоро начнет приходить в себя…
Перекусила вяленым мясом и хлебом. Проверила повязку, вроде бы все в порядке, даже не протекла за ночь.
— Потерпи, ладно?! Я вернусь очень скоро… Дай мне несколько часов!
Раненый, конечно, ничего не ответил. Но у меня возникло стойкое ощущение, что он меня понял. Совсем с ума сошла, подумала я. Разговариваю с тем, кто без сознания и ничего не может ответить.
И пулей вылетела на улицу.
На выезде из леса я встретила двоих из отцовской гвардии, видимо, присланных на смену тем, кто был вынужден провести ночь в лесу. Приветливо помахала им рукой, подъехала, сообщила, что держу путь домой, и предложила ехать вместе. Они переглянулись — видимо, не рассчитывали, что все окажется так просто. Наверное, думали придется ловить меня по болотам…
В замке я взлетела по лестнице к себе, на скорую руку помылась и привела себя в порядок с помощью Дианы. Ее глаза были расширены от страха — такой резкой и собранной она меня еще не видела.
— Мирри Аленор, что случилось?! — тихо спросила она.
— Говорят, прислуга узнает все первой. Думаю, ты уже знаешь. Отец выдает меня замуж, — усмехнулась я.
Диана виновато опустила светловолосую голову.
— Да, мирри… Но вы ведь возьмете меня с собой?
«Похоже, она еще не слышала, кто мой жених», — подумалось мне. Иначе не стала бы проситься.
— Не уверена, что ты захочешь этого, когда увидишь моего жениха, — усмехнулась я. — Но спасибо за преданность…
И пошла к отцу. Оставалось надеяться, что он не видел из окна мой неубранный вид, когда я только вернулась, и не заподозрил ничего лишнего.
Отец ждал меня в кабинете. Стоял возле стола и ждал. А когда я вошла, сам придвинул мне кресло.
В его глазах стояла все та же боль. Но у меня создалось впечатление, что он немного успокоился. Может быть, сам принял неизбежность того, кто должно произойти…