Тут он подозрительно долго переводил дыхание, Ветер даже подумал, что остального ему сегодня не слыхать, но старик таки продолжил:
— Здесь я тоже быстро развернулся. Уже давно я самый богатый человек в этом городе. Пускай молва твердит, что один из самых богатых. Я‑то правду знаю. Просто новых завистников не желаю, их и так немало. Да, я самый богатый человек в Ласпаде, Серединный Судья и член Городского Совета, самого Высшего Круга. Один из хозяев этого города, без моего согласия тут ничего не совершается. И все это — благодаря Жемчужине.
И он с нескрываемой гордостью взглянул на Ветра. Тому очень не понравилось про «Серединного Судью», но сама история его зацепила. Очень даже зацепила. Не верилось, что старик все это выдумал. Да и зачем ему? А вдруг она действительно существует, эта Жемчужина? Вдруг это не просто легенда? Они с Олтромом часто спорили, есть ли в этих мифах хоть капля истины. Олтром считал, что да. У всех преданий есть первооснова, которую мы утеряли, так он говорил. Но среди людей ученых, коих Ветер немало перевидал еще в Вальвире, бытовало другое мнение.
Легенды, твердили они, это не что иное, как сказки, придуманные древними, чтобы объяснить себе, за что им мир такой достался. Почему дождь и град бьют посевы, ураганы сметают людей и дома, а волны в море топят утлые суда. За что двары крадут людские жизни. Вот люди и решили, что гневается на них Нимоа. Когда же светит Канн и обильный урожай зреет на полях — Нимоа радуется. А Драконы, Дети Нимоа, исполняют волю его, храня людей на земле — той самой тверди, что держит Великий Нимоа на своей огромной спине. Все просто. Ветер встречал и таких, что вообще не верили — шутка ли сказать — в существование Драконов! А тут такое!
Он решил сделать вид, что верит старику. Может, что–то из этого и выйдет.
— И что, я тоже могу стать богатым? — Все–таки недоверия в его голосе оставалось многовато. — Почему же ты всю жизнь молчал, а теперь вдруг решил выдать тайну?
— Негоже, чтобы она со мной ушла. И Дракон так сказал: должен придти достойный… готовый… Чувствую я… тяжело мне будет умирать. Вот и ждал… — Лицо его заметно потемнело, глаза наполнились скорбью. — Хотел я свое бесценное знание сыновьям передать. Поэтому ждал, пока вырастут они, окрепнут, оперятся. Но где уж мне, червяку, самому решать! Нимоа, между тем, посылал ко мне избранников, им взлелеянных. Как тебя. Дважды так случалось. А я все хитрил да сам себе рассказывал, что не тот человек мне встретился, не подходящий. Один раз Нимоа не послушался — сына потерял. Другой раз ослушался, не покорился — второго он у меня отнял. А теперь чуть мою собственную жизнь не забрал.
С мольбой во взгляде он обратился к Ветру:
— Не уходи! Если и ты уйдешь, в третий раз накажет меня Нимоа. Умру я с нечистой совестью. В двара превращусь или во что–нибудь похуже. А тебе ведь ничего не стоит… Ничего не потеряешь. Наоборот, получишь, а? Да еще золота прибавлю!
— Хорошо! — твердо сказал Ветер. То ли сочувствие его заставило, то ли любопытство. Правда ведь, он ничего не теряет. — Но не обещаю, что воспользуюсь твоими знаниями. Или это непременное условие?
— Нет, нет. Конечно, нет! — довольно закивал головой старик. — Это уж ты сам. Тебе решать. Только вот…
Он замялся.
— Что, «только вот»? — Ветер невесело усмехнулся. В его жизни всегда были подвохи. Он привык. Ничего даром не получишь. — Как говорится: отдал по доброй воле скимбик — отдай и кошелек, а то отнимут силой.