— Ты была уже в Очо-Риос? — спросил Вал, когда они высаживались из шлюпки в порту.
Мануэла покачала головой:
— Я нигде не была, кроме Европы. А ты?
— В Очо-Риос? Несколько раз. По делам. Знаешь, — с воодушевлением сказал Вал, — здесь есть такие райские уголки! Если хочешь, я тебе покажу.
— А разве мы не должны сразу ехать дальше? — Она показала на три открытых автобуса, которые с заведенными моторами ожидали пассажиров. — У нас же экскурсия по побережью.
Вал пренебрежительно махнул рукой.
— Ты что, правда хочешь провести такой распрекрасный день на каком-нибудь пляже, забитом туристами, как бочка сельдью? — Он ослепил ее многообещающей улыбкой. — Идем, не пожалеешь! Доверься мне!
«Почему бы и нет?» — подумала Мануэла.
— Ладно, но берегись, если твой хваленый райский уголок мне не понравится!
— Еще как понравится, дорогая, — ухмыльнулся Вал. — Клянусь!
Он взял ее за руку, и они нырнули в гудящий, как улей, порт. На них обрушились дурманящие запахи, висевшие в звенящем, влажном и жарком воздухе. Крепкие темнокожие мужчины с обнаженными торсами, покрытыми потом, сгружали, перетаскивали, загружали ящики с бананами, кофе, пряностями и другими грузами. Люди сновали повсюду, трудолюбивые, как муравьи.
— Куда ты меня ведешь? — то и дело спрашивала Мануэла, пока они пробивались по узким закоулкам, но Вал таинственно молчал.
Какое-то время оба шли молча. Внезапно Вал остановился. С довольным смешком он указал на древние заржавленные ворота между двумя приземистыми кирпичными строениями. Они косо висели на петлях, и Мануэла подумала, что держатся они там лишь за счет прикипевшей ржавчины да своей доброй воли.
— Вот мы и на месте! — Вал сиял.
Мануэла подозрительно покосилась на него.
— И чего мы здесь потеряли, Вал? — Мануэле не верилось, что это и есть цель их путешествия.
От Вала, конечно, не укрылась ее растерянность. Он виновато уставился в землю.
— Я думал, тебе понравится…
Он что, шутит? Похоже, что нет. Мануэла совсем растерялась и беспомощно посмотрела на него. Его лицо было совершенно серьезно. Но тут она заметила, что плечи у него подрагивают — он едва сдерживал смех.
— Ах ты, негодяй! Ты издеваешься надо мной?! — набросилась она на него.
Вал оторвал веселый взгляд от песка под ногами и поднял руки:
— Извините, миледи, искушение было слишком велико!
Он дал ей знак обождать минутку, с трудом приоткрыл жалобно взвизгнувшие ржавые створки и исчез за ними.
Мануэлу снедало любопытство. Она и впрямь не могла себе представить, что у него на уме. А открывать ей свой секрет Вал не спешил.
Через несколько минут, которые показались Мануэле вечностью, за воротами послышались его шаги. Вал просунул голову в щель.
— Закрой глаза!
Мануэла уперла руки в бока.
— И не подумаю! Хватит разводить тайны мадридского двора!
Вал упрямо покачал головой:
— Только если послушаешься. Ну, пожалуйста! — Он скорчил умоляющую гримасу. — Ну, что тебе стоит! Ну, давай! Это же сюрприз.
Мануэла со вздохом зажмурилась. Секунду спустя послышался знакомый ржавый стон ворот, а затем странный дребезжащий звук, который она никак не могла определить.
— Открывай!
Открыв глаза, она увидела древний, как динозавр, мотороллер. Редкостное средство передвижения, собранное по частям от каких-то других механизмов, было явно подобрано где-то на свалке. Мануэла засомневалась, может ли этот драндулет вообще передвигаться своим ходом, без посторонней помощи.
— Класс, да? — по-своему истолковал Вал ее шок.
Он с гордостью огладил чуть не полностью распотрошенное сиденье — видно, в нем выводило детенышей не одно мышиное семейство.
— Да уж! Настоящий раритет!
Рессоры мотороллера внятно всхлипнули, когда Вал вскочил в седло. Он похлопал по сиденью позади себя:
— Садись! Чего ждешь?
— Ты серьезно полагаешь, что я сяду на эту старую развалину? Никогда в жизни! Никакой силой ты меня туда не затащишь!
Мануэла издавала ликующие вопли:
— Фантастика! Он великолепен! Ты великолепен! — кричала она срывающимся голосом.
Вал только ухмылялся себе под нос. Потребовалась чуть ли не вечность, чтобы убедить Мануэлу, что старый конь хоть и неказист, но надежен. В конце концов ему удалось побороть ее робость. Зато теперь, по всему было видно, она наслаждалась поездкой. На это он и надеялся. Потому и томил ее так долго.
Да, Мануэла была права, это фантастика! Неширокий серпантин дороги вился вдоль побережья. Со стороны суши его окаймляли высокие пальмы, а с другой стороны широко простиралось море — одна лишь прозрачная, сверкающая, изумрудно-зеленая вода до самого горизонта.