«Ну конечно, он разведен, иначе не поехал бы один, — подумала Мануэла с облегчением. — Было бы не слишком приятно делить каюту с женатым мужчиной». Но какой-то внутренний голос нашептывал ей, что дело не только в этом. Чем-то он ее тронул, этот голубоглазый нахал. «Не будь дурой, Мануэла, — сказала она себе. — Не подпускай его к себе, это разобьет тебе сердце!»
Однако ей еще долго не удавалось заснуть, несмотря на усталость и все перипетии этого сумасшедшего дня…
Глава 4
Солнце клонилось к горизонту, зажигая в небе яркие сполохи, от неистово красного до пастельно-розового к краю.
Лежа на спине на мягком теплом песке, Мануэла полной грудью вдыхала пряный воздух. На языке, когда она облизывала губы, чувствовался привкус морской соли. Со вздохом наслаждения она закрыла глаза, а когда снова открыла их, над ней склонился он.
На его губах играла улыбка, когда он опустился на песок рядом с ней. Она повернула к нему голову, любуясь его сильным тренированным телом. Оранжевые шорты-бермуды, которые на любом другом показались бы смешными, подчеркивали красоту стройных загорелых ног. Облегающая футболка открывала широкие плечи и подчеркивала мышцы плоского живота, за который удавился бы не один мужчина.
Дойдя до его сияющих голубых глаз, она почувствовала себя совершенно околдованной, даже пошевелиться не могла. Она бы утонула в аметистовых гранях этих глаз, но тут он начал обводить пальцем контуры ее лица.
Тихий стон вырвался из ее груди, всем своим женским естеством она ощутила ни с чем не сравнимый прилив ожидания. С готовностью подставила она ему свое тело, когда его губы, как дыхание ветерка, пробежали по ее щекам, а потом легкими крыльями бабочки запорхали по шее и ниже, ниже… Она перестала дышать, едва не захлебнувшись от желания. С трудом ей удалось преодолеть спазм в горле, и она прошептала с мольбой и страстью: «Вал».
Он прижал палец к ее губам и с улыбкой покачал головой. Потом его губы разжались, и он сказал:
— Доброе утро! Пора вставать. Уже девять.
Мануэла недовольно протерла глаза, но не сразу сообразила, где находится. Возвращение к реальности было подобно удару обухом по голове. На борту «Карибской жемчужины»! В одной каюте с невыносимым парнем, который мало того, что заставил ее лезть на стенку, так еще имеет наглость являться ей в эротических снах!
Она разом села и зажмурилась. Какой бес в нее вселился! И вдруг ее словно из ушата окатило: а что, если все эти шепоты и стоны она извергала не только во сне? Что, если вслух произнесла его имя?! Мануэла почувствовала, как краска заливает ее до ушей.
Она украдкой глянула на соседа. Полностью одетый и свежий, он хлопотливо кружил по каюте, весело насвистывая какой-то мотивчик. Нет, похоже, он ничего не заметил. «Слава Богу!» — облегченно вздохнула Мануэла.
— А вы ранняя пташка! — Она от души зевнула. — Как можно в такую рань быть таким свежим и бодрым до отвращения?
Вал отвлекся от своих занятий и посмотрел на нее с задорным удивлением.
— Что значит «до отвращения»? И в какую такую рань? Я же сказал: уже больше девяти. Но если вы хотите пропустить завтрак, можете придавить еще пару часиков.
— Завтрак? — встрепенулась Мануэла. Только теперь она почувствовала, что жутко голодна. Она представила себе хрустящую булочку и чашку горячего кофе, и в желудке заурчало.
Вал рассмеялся:
— Очень вкусный завтрак. Но если хотите успеть, поторопитесь. Столовая будет открыта еще с полчаса, и вряд ли они станут вас ждать.
«Не такой уж он противный», — думала Мануэла, поглощая завтрак. Она тряхнула головой, отгоняя незваную мысль. Ну, допустим, Вал Фейберн пять минут этим утром вел себя, для разнообразия, не как круглый идиот. Ну и что же? Непотребным жеребцом он как был, так и остался. И никуда это не денется, она же ясно видит. Тем более непонятно, почему он вызывает в ней такое сильное влечение. Ну, хорош собой, можно даже сказать, абсолютно в ее вкусе, но что с того? Это еще не повод для эротических снов! Любая дура поймет, что от такого типа надо держаться подальше…
И все-таки последний сон никак не шел у нее из головы. Стоило прикрыть глаза, как над ней снова склонялось его лицо, а все внутренности выжигала поднимающаяся страсть.
Мануэла снова тряхнула головой и подняла веки. Все! Хватит! Так можно и с ума сойти! Так не ведут себя только что брошенные женщины. А может, как раз в этом все дело? Может быть, она, не отдавая себе отчета, хочет взять реванш? Доказать себе, что еще может нравиться мужчинам? Может быть, такой возбуждающей и горячей, как та, ради которой Ларс оставил ее! Как он там сказал — ты ангел?