Ему незачем было работать, потому что свалка давала все: кров, еду, одежду, обувь, а в лекарствах и развлечениях Брызга не нуждался. К болезням он относился, как животное: спал, спал, спал, забившись в кучу гниловатой ветоши, терпеливо ждал, когда болезнь сама пройдет, и она проходила. Нывшие и шатающиеся зубы он выдирал себе плоскогубцами, предварительно заправившись крепким алкоголем, или просто ждал, пока зуб сгниет и перестанет болеть, если не мог его выдрать. Развлечения казались ему такой же бессмысленной штукой, как и учеба. Взрослые бомжи играли порой в кости и карты, усевшись около костра, но азарт никогда не бередил душу Брызги. И женщины ему были не нужны – слишком уродливые они были в его компании, слишком старые и нудные, и он привык обходиться собственной рукой в любое время, когда возникала в том необходимость. Рекламные буллы «ночных фей» и «слешей», найденные на свалке, тоже не вызывали интереса: яркие движущиеся стереофигурки в дорогой одежде и богатых интерьерах казались ему мороком, фата-морганой, показывающей то, чего в нормальной жизни нет и быть не может, а потому и не должно быть, к черту их. Все его время занимал поиск спиртного и еды, спиртного – в первую очередь.
Изредка вспоминал он как Вока, еще не седой, но очень старый на вид, высохший как щепа, с руками, покрытыми сине-багровыми язвами, решил поделиться с ним дозой. Брызга, опасавшийся вообще всего острого, стерпел укол и удивился недолгому блаженству и теплу, пришедшему сразу после укола. Потом Вока угостил его еще раз… Брызга стал бы, наверно, конченным торчком, но добыча дозы была слишком хлопотным занятием, а потому, первый раз пережив ломку, он сильно засомневался: а надо ли так мучиться, чтобы разок забыться? Когда Вока умер, корчась в страшной агонии почти трое суток, Брызга пришел к выводу – не надо. Старое доброе пойло лучше кайфа. Оно не дает болезненного счастья, зато приносит отупение и сон. Все, чего он хотел по-настоящему, это спать как можно дольше, а еще лучше – однажды заснуть и не проснуться никогда. Тихо, без страданий и конвульсий.
Однажды, маясь от жестокого похмелья, Брызга обнаружил на свалке две чудесные канистры. Синяя была с питьевой водой, а белая – с чистым, возможно медицинским, спиртом. И содержимое обеих оказалось буквально бесконечным.
В первый день, задавив в себе порыв поделиться спиртом с соседями по свалке, Брызга решил: если удача оказалась на его стороне, то не стоит ею разбрасываться, и надо употребить содержимое белой канистры единолично. Сколько там спирта, пять литров? С трудом посчитав, он понял, что радоваться находке предстоит всего-то пару месяцев, а то и меньше, и делиться ни с кем не стал.
Спустя месяц канистра была все еще полной. Брызга умилился. Говорят, где-то есть икона «Неупиваемая Чаша», лишающая страждущих их скорбной радости, а ему досталась пятилитровая невыпиваемая чаша! Но вслед за умилением пришла тревога: а вдруг спирт все-таки закончится? Найдя таз с пробитым дном и большой целлофановый пакет, Брызга тщательно проверил пакет на наличие дырок и, убедившись, что пакет грязный, но все-таки целый, вставил его в таз и перевернул в него канистру. Спирт наполнил таз до краев, хлынул через края, но канистра все еще оставалась тяжелой, полной. Брызгу этот факт озадачил лишь на пару секунд. Покачивая в руке канистру, он уставился на таз и, счастливо вздохнув «ых!», тут же выпил из него, сколько смог. И завалился спать, где сидел, свернувшись вокруг канистры, как питон вокруг кладки яиц.
Опорожнив таз, Брызга успокоился и канистру больше не проверял. Если чудо работает – не лезь в налаженный механизм, и будет тебе счастье. И не болтай, если не хочешь с ним распрощаться.
Он давно уже не видел в своих владениях ни пришлых, ни знакомых бродяг, но все-таки решил, что упредительные меры принять надо. Перебравшись вместе с палаткой и обеими канистрами на южный полюс мусорного полигона, куда почти не привозили помои из жилых кварталов и просроченные продукты из магазинов, а потому не пользующийся популярностью у бомжей, Брызга стал жить среди рваных покрышек, строительных отходов и тому подобного, делая редкие вылазки за едой на север и восток свалки.
Даже там он за долгое время ни разу не столкнулся с людьми, и это его радовало. Никто не позарится на его живительный источник, не отнимет, не украдет. А что ему еще для жизни надо? Ну и аминь.
2
– Итак, коллеги, позвольте мне подвести итоги сегодняшней демонстрации. Возможно, кое-кто из вас не до конца понял, почему представителя именно этого, на первый взгляд, заурядного вида, я считаю уникальным экземпляром.