В конце мая Рабочая лига приняла решение объявить забастовку на промыслах Файзабада. Настроение у рабочих было воинственное. Ухудшающиеся условия жизни и дороговизна, понимание того, что Буассон их предал, сознание роста собственных сил и мощи своих рядов и даже война в Абиссинии — все это поднимало их боевой дух. Рабочие думали только о том, как им разорвать цепи рабства и рассчитаться с хозяевами. Резолюция о всеобщей забастовке была принята единогласно.
Но Пейн вдруг предложил подождать. Это было настолько неожиданно, что многие гневно накинулись на него. Весь дрожа от возбуждения, топая ногами, с силой произнося каждое слово, Пейн старался объяснить им, какой мощной поддержкой для них были бы забастовки на других промыслах. Это был бы единый удар по хозяевам, он сократил бы время забастовки, обеспечил бы им быструю победу... Чей-то голос радостно поддержал его. Пейн предложил отправиться на промыслы в Пойнт-Фортин и поговорить там с рабочими. Сразу же нашлось много добровольцев.
Забастовщики требовали увеличения заработной платы рабочим всех профессий. В памяти еще было свежо поражение, понесенное в ноябрьской забастовке, и поэтому многие высказались за «сидячую забастовку», при которой не пришлось бы уходить с территории промыслов. Кое-кто возражал: их все равно вышвырнут вон. Но Пейн и Француз горячо убеждали всех, что если их вздумают прогнать, то забастовка приведет к локауту. А такие действия предпринимателей только вызовут забастовки на других промыслах.
Был создан объединенный забастовочный комитет из представителей от рабочих Файзабада и Пойнт-Фортина. Лемэтр записал требования рабочих и одного за другим обошел всех управляющих. Но с высокомерием и презрением, свойственным всем белым, привыкшим понукать цветными, никто из них не захотел принять ни его, ни еще кого-нибудь из представителей Рабочей лиги. Эти люди так долго пользовались всеми благами жизни за счет туземного населения, что не могли, да и не хотели верить в приближение бури. Они не представляли, что их спокойствию и благополучию может наступить конец.
Лемэтр написал письмо губернатору. В нем он коротко рассказал о положении рабочих:
«...рабочие не считают нужным подробно рассказывать Вам о своей нищете и бедности. Они знают, что Вы много ездили по острову, проявили большой интерес к судьбе рабочего человека и поэтому не могли не видеть того отчаянного положения, в котором он находится. Они только хотели бы поставить Вас в известность, что администрация нефтепромыслов отказалась встретиться с рабочими. Если Ваше Превосходительство не убедит их в необходимости такой встречи, 18 июня будет объявлена забастовка. И кто знает, какими серьезными могут оказаться ее последствия...»
Губернатор сэр Ричард Кэрри не получил этого письма. В своих публичных выступлениях он выражал надежду, что предприниматели и рабочие будут помнить о взаимных обязательствах. И теперь, боясь, чтобы губернатор не уронил своего достоинства как представитель короля, не подорвал их престижа, пойдя на уступки красным, вместо того чтобы пресечь их деятельность в самом зародыше, местные воротилы перехватили письмо Лемэтра. Фраза: «И кто знает, какими серьезными могут оказаться ее последствия...» — особенно обеспокоила главного управляющего нефтяной компанией «Тринидад Лимитед» в Файзабаде. Он позвонил в полицию и принял все меры к тому, чтобы эта угроза не застала его врасплох.
Лемэтра не могла не заразить воинственность рабочих. Их боевое настроение, растущая мощь Рабочей лиги заставляли его иногда забывать об осторожности. Однажды его выступление слово в слово было записано одним из подручных Буассона. Это было в воскресенье вечером, 13 июня, когда Лемэтр выступал на митинге в Пойнт-Фортине. Он говорил:
— У рабочих есть только одно оружие — забастовка. Забастовки подготовят нас к решительным боям. Миссия рабочих — уничтожить капиталистов, освободиться от их гнета, отнять у них все богатства и распределить их между рабочими...
В среду эти слова были уже известны начальнику полиции, полковнику Кемриджу. Он тут же издал приказ об аресте Лемэтра за подстрекательство к бунту.
Но у Лемэтра были друзья и в полиции, среди плохо оплачиваемых нижних чинов, особенно в Сан-Фернандо и в южных районах острова. Тот самый полицейский, который должен был арестовать Лемэтра, предупредил его о грозящей опасности. Лемэтр вынужден был скрыться.
К его великому удивлению, консервативно настроенный отец Бетси Соломон спрятал его в своем доме.