Эхо большой забастовки докатилось и до мистера де Кудре, когда в его поместьях рабочие стали бессмысленно уничтожать фруктовые деревья, а потом пришли к нему и потребовали повышения заработной платы. Он не «прогнал их вон», как советовала жена, — поблизости не было полицейских, чтобы охранять его поместья, а ему совсем не хотелось терять их. Побагровев, нахмурившись, но храня выдержку и спокойствие, он согласился на их условия, и рабочие вернулись к работе.
Теперь, шесть недель спустя, вечером, он снова сидел в том уголке веранды, который в силу многолетней привычки стал священным местом послеобеденного отдыха семьи де Кудре, и, как обычно, положив ноги на бетонную балюстраду, при свете высокой лампы, стоявшей между ним и его женой, читал свежий номер газеты «Таймс». Тут же сидели тетушка Клотильда и Иветта. Джордж уехал в Англию, где, как он полагал, ему вообще надлежало бы находиться; Мэй, в ужасе бежавшая в родительский дом, как только начались выступления рабочих в Сан-Фернандо, давно вернулась к своим светским обязанностям: бриджу, теннису и званым вечерам, — столь грубо прерванным «этими хулиганами».
Андре, вернувшийся домой, как всегда, поздно, в одиночестве доедал свой обед.
Он вытер рот салфеткой, отбросил ее в сторону и со вздохом и еле заметной улыбкой направился на веранду. Он хотел сообщить родителям нечто важное.
— Они все ищут смерти. Что ж, поделом! Чем скорее, тем лучше... Это все равно что вырвать больной зуб у дантиста. Только больно будет самим же смутьянам!
В тот самый момент, когда Андре приблизился к священному уголку веранды, тетушка Клотильда спросила:
— Анри! А что с теми людьми, что сожгли бедняжку полицейского, их уже судили?
— Да, процесс закончился сегодня... Сегодня! — крикнул мистер де Кудре глуховатой сестре.
— А! — воскликнула она и в знак одобрения воздела к небу свои худые бледные руки в узлах старческих вен. Она долго и с нетерпением ждала этого момента. — Конечно, их всех признали виновными? А судья Осборн, надеюсь, приговорил их всех к смерти? О, они вполне заслуживают этого.
Но ее брат отрицательно покачал головой и недовольно поджал губы.
— Увы, они избежали правосудия.
— Как? — не поверила своим ушам тетушка Клотильда. — Присяжные оправдали их? Какие идиоты! Нас всех перережут в постелях, а им и дела мало! Позор! — Лицо ее покраснело от гнева. Заерзав в кресле, она гордо выпрямилась, словно этим хотела выказать свое неодобрение тем, кто допускает подобного рода судебные ошибки.
— Как же им удалось избежать наказания? — спросила у мужа миссис де Кудре. Кисти и пальцы ее пухлых белых рук быстро двигались над каким-то сложным вязанием.
— Показания свидетелей были очень противоречивы, — ответил он.
— Просто люди не хотели предавать друг друга, — заметил Андре. — Кассандра Уолкотт, главная обвиняемая из двадцати четырех, привлеченных по этому делу, была, кстати, когда-то служанкой у судьи Осборна.
Все с удивлением выслушали это — с неприятным удивлением, потому что Андре с явным удовольствием сообщал им это.
— Теперь она жена Лемэтра, — продолжал Андре. — Я ее знаю. Она меньше всего способна на убийство. Один свидетель показал, что видел у нее в руках бидон с керосином, другой — что ее и поблизости не было, третий — что она была во дворе, но стояла очень далеко от Дюка.
Тетушка Клотильда с открытым от ужаса ртом смотрела на племянника.
— Ты знаком с этой ужасной женщиной... с этой Шарлоттой Корде? Да ты просто унижаешь себя, Андре!
— Да, я знаю ее, — ответил Андре. — Это чудесная женщина. — И почти бессознательно он стал расхваливать Кассандру, награждая ее всяческими добродетелями только потому, что их так бесило его знакомство с ней.
Вцепившись худыми бледными руками в ручки кресла, тетушка Клотильда наклонилась вперед и вся напряглась, стараясь не упустить ни слова. Вдруг она пожала плечами и откинулась назад.
— Откуда у него эти идеи, дорогой мой? — спросила она, обращаясь к брату. — В нашей семье никогда такого не было.
Мистер де Кудре сердито откашлялся.
— Губернатор покидает остров и уезжает в Англию, — сказал он, чтобы перевести разговор в более безопасное русло.