— Что-нибудь со здоровьем? — спросила миссис де Кудре.
— Со здоровьем? — переспросила тетушка. — Пьет, должно быть?
— Я думаю, его отзывают, поскольку он не сумел справиться с брожением на острове, — сказал мистер де Кудре.
— Что-то со зрением? Беспокоят глаза? — вопросительно и недоверчиво переспросила тетушка, повторяя то, что ей послышалось.
— Брожение, беспорядки! — закричал мистер де Кудре, внезапно раздражаясь. — Он попустительствовал с самого начала.
— Он недостаточно убивал, — сухо заметил Андре.
Его отец авторитетно заявил:
— Королевская комиссия на основании фактов и неопровержимых доказательств пришла к выводу, что именно нерешительность сэра Ричарда привела к жертвам.
— Что ж, им надо найти козла отпущения, такова их задача.
Это окончательно вывело из себя мистера де Кудре; он умолк и уткнулся в газету.
— Однако, — продолжал Андре, — народ все же получил профсоюзы, которых добивался столько лет.
— Что ты понимаешь в этом? — сердито заметил отец. — Закон никогда не запрещал профсоюзы.
— Закон, который гласит, что в случае забастовок предприниматели могут требовать возмещения убытков. Однако я пришел сюда не за тем, чтобы спорить и ссориться. У меня для вас новость. — Он повернулся к тетушке. — Тебе это будет интересно, тетя.
— Да? Что же это? — спросила она, ласково улыбаясь. — Еще что-нибудь о Шарлотте Корде?
— Нет, это касается меня.
— Да? Что же? Ты женишься?
— Угадала! — воскликнул Андре. — Только еще не знаю когда, но, во всяком случае, как можно скорее.
Его отец опустил газету.
С легким недоверием Иветта спросила:
— Кто же она?
— Мы ее знаем? — в свою очередь спросила миссис де Кудре.
— Ну скажи же нам, скажи! — настаивала тетушка Клотильда, улыбаясь.
— Вы ее знаете, но боюсь, что не одобрите мой выбор. Это Елена Энрикес, дочь вашей бывшей портнихи.
— Андре! Ты шутишь! — строго прикрикнула на него мать, уронив на колени вязанье.
Мистер де Кудре еще плотнее загородился газетой.
Тетушка Клотильда спросила:
— Кто она? Я никогда не слыхала о таких. — Она уже не улыбалась.
— Ее мать шьет, — ответил Андре. — Портниха, венесуэлка! — крикнул он погромче.
— Ай-ай-ай! — тихонько воскликнула тетушка, и на лице ее отразился испуг.
— Если бы можно было не сообщать вам об этом, — сказал Андре, обращаясь к матери, — я с удовольствием избежал бы этого разговора. Но не могу же я в один прекрасный день заявить: «Я женюсь», — встать из-за стола и отправиться в церковь.
Длинные тонкие руки мистера де Кудре сжимали газету, однако глаза его ничего не видели.
Миссис де Кудре снова взялась за вязанье; пальцы и кисти ее рук задвигались еще быстрее. На холодном бледном лице почти исчезла узкая полоска рта, сжатого так плотно, словно его зашили.
— Ты достаточно взрослый, чтобы знать, что делаешь, — сказала она голосом, полным сдерживаемой ярости. — Надеюсь, ты понимаешь, что в глазах света ты теперь конченый человек. Подумай о своей карьере. Этот брак едва ли поможет ей, а ты привык к определенному уровню жизни. Надеюсь, ты не потребуешь, чтобы мы встречались с ней? И не вздумай приводить эту женщину к нам в дом.
— Привести ее сюда! — воскликнул охваченный гневом Андре. — Я никогда не приводил в этот дом дорогих мне людей и никогда не сделаю этого! — И, круто повернувшись, он покинул веранду.
Миссис де Кудре еще ниже опустила голову над вязаньем, пальцы ее задвигались еще быстрее, но она с трудом сдерживала дрожь в уголках рта и торопливо, украдкой смахнула несколько непрошеных слезинок. Героическим усилием воли подавила она поднимавшиеся к горлу рыдания: последние слова сына больно ранили ее. Вдруг она поднялась и, сжимая в руках серебряные спицы и неоконченное вязанье, поспешно вышла в спасительный полумрак гостиной.
Мистер де Кудре, уронив газету на кафельный пол, взволнованно шагал по веранде.
— Ну вот! — пробормотала тетушка Клотильда. — Мы все бежим от Африки, а он... — она растерянно пожала плечами.
Как-то месяца полтора назад, когда утихли волнения на острове, к Аурелии Энрикес снова заглянула ее приятельница, мисс Ричардс. Больше года не видела ее Аурелия, и та все еще не отдала ей пять долларов, которые заняла в 1935 году, чтобы избавиться от судебного пристава. Миссис Энрикес в этот день была дурно настроена. Расстрелы рабочих, предательский отказ Джо поддержать требования мусорщиков, собственные долги — все это слилось в ее душе в одно жгучее чувство гнева и отчаяния.