Стремление молодого, еще неопытного автора к созданию широких эпических полотен может показаться мало оправданным. Но это — знамение времени. В послевоенный период в литературе самых различных стран появились произведения широкого охвата, тяготеющие к новому, эпическому типу литературы. Авторы этих книг стремились воссоздать жизнь и борьбу своих народов, продумать пути и судьбы своих наций, выразить подлинные национальные интересы своих стран, создать произведения, где борющийся народ выступил бы как решающая сила истории и как герой новой, эпической литературы. Из этого ряда книг мировую известность получил роман Луи Арагона «Коммунисты», оказавший огромное влияние на писателей других стран. Подобное стремление — широко воплотить судьбы своих народов, естественно, захватило и молодую, поднимающуюся литературу колониальных стран, проникнутую идеями национально-освободительной борьбы. Алжирец Мохаммед Диб или Буассьер, только еще вступив в литературу, уже задумывают многотомные, многоплановые произведения.
Но если даже Л. Арагон в своих попытках воссоздать нацию во всем ее охвате и движении столкнулся с серьезными трудностями, то тем более приходится учитывать трудность такого замысла, оценивая романы молодых писателей колониальных стран. Пусть в этих книгах не все совершенно, но нельзя недооценить все значение молодой литературы колоний. В этих книгах, и в частности в книгах Буассьера о Тринидаде, как в капле воды отражаются грандиозные исторические процессы — переломные моменты в истории народов, которые так долго жили под двойным, социальным и национальным, гнетом, а ныне выходят к самостоятельному развитию, становятся наконец субъектами истории. В этом смысле романы Буассьера перекликаются и с романами молодого писателя Барбадоса, Джорджа Лэмминга, и с талантливыми книгами писателя Гаити, Ж-Ст. Алексиса, и со всей передовой прозой, создаваемой в Вест-Индии на английском и французском языках, повествующей о росте освободительного движения на Антильских островах.
В «Жемчужине короны», как и во втором романе Буассьера, значительное место занимает фигура Андре де Кудре, интеллигента с «каплей дегтя в крови», потомка французского плантатора-аристократа и черной рабыни. Нетрудно догадаться, что в историю Андре де Кудре автор вложил много лично пережитого, свои мучительные искания пути к рабочему классу. Андре де Кудре — представитель тех честных людей средних классов, перед которыми XX век со всей резкостью ставит вопрос, с кем они, — вопрос, который в жизни часто трудно решить, но от которого уже нельзя уйти. Андре де Кудре и сын сирийского купца Джо Элиас воплощают в романе два возможных пути для молодых людей среднего класса. Джо Элиас выбирает путь «вверх», путь карьеры, денег и измены. Дорога Андре ведет к народу и вместе с народом. И на этом пути молодой, искренний интеллигент обретает внутреннюю цельность, ясность мысли, силу тех, кто за своими плечами ощущает мощь всего народа.
Но эта столь обычная для литературы многих стран проблематика здесь приобретает особую окраску, сплетаясь с характерной для колоний проблемой «цветных». «Капля дегтя» в крови Андре налагает неизгладимую печать на всю его жизнь. Путь «вверх» для него означает путь в общество белых колонизаторов, белых богачей, которые не принимают его в свой круг, ибо для них даже он, сын богатого плантатора, — человек низшей расы. Путь к народу означает для Андре путь к черному народу. Конечно, в таких случаях решение для цветного облегчается тем, что само белое общество, сама колониальная действительность сталкивает его вниз. В ином случае честному интеллигенту пришлось бы добровольно отречься от своих привилегий и стать на сторону народа. Быть может, некоторым советским читателям драматичность подобного выбора покажется преувеличенной. Но положение так называемых «цветных» в колониях действительно сложно. Оно сложно и тогда, когда их подкупают и развращают, и тогда, когда их жестоко сталкивают вниз. Заслуга таких романистов, как Ральф де Буассьер, состоит, между прочим, и в том, что они эту сложность не превращают в неразрешимую трагедию, что они указывают цветной интеллигенции ясный и простой выход из двусмысленного положения между двумя станами. Достаточно сравнить романы Буассьера с книгами Питера Абрахамса, для которого цветные интеллигенты представляют «трагическую элиту», оказавшуюся в безвыходном тупике между двумя цивилизациями, чтобы видеть, насколько ясна и народна точка зрения Буассьера, хотя он и понимает, что людям, подобным де Кудре, решение дается нелегко.