Этот разговор немного изменил мое первоначальное мнение о Малиссе. Нет, она не стала казаться мне менее легкомысленной и наивной, но я обнаружила, что в ее воспитании заложено что-то еще. Какая-то житейская мудрость в отношении всего, что касалось чувств. Раньше Неферт казалась мне взрослее блондинки. Рыжая больше знала об окружающем мире и обладала достаточно ровным характером. Из-за своих периодических капризов Малисса часто ссорилась с ней, но никогда эти размолвки между подругами не затягивались надолго. Она знала, когда стоит вовремя протянуть ветвь мира Неферт, как подольститься к матроне и когда я в настроении поболтать «за жизнь». Не сказать, что блондинка была экспертом в психологии, но о людских чувствах и эмоциях она явно знала побольше нас.
Я вздохнула и перевернулась на живот. Против воли, но я немного привязалась к этим назойливым девицам. Впрочем, это и не мудрено. Они пробыли со мной дольше, чем кто-либо в этом мире, да еще относились ко мне по-дружески. Я буду их помнить, но скучать по ним – нет.
В дверь моей комнаты постучались. Молодой парень, нещадно робея, пригласил нас последовать за ним к купальням. Мы подчинились. По пути он рассказал о том, что ожидает нас вечером. По его словам, жрец Яхью, доверенный друг легата, проведет над нами таинственный ритуал, после которого мы станем собственностью Сципиона. Из чего именно будет состоять обряд, юноша не знал, так как раньше гарема у господина не было. От нас же требовалось смыть с себя в купальнях всю скверну, которая могла накопиться за время путешествия, и облачиться в специальную одежду.
В воде мы провели где-то около часа. За это время я успела порядочно расслабиться и захотеть спать. Но вместо послеобеденного сна на наших кроватях нас ждали роскошные, по местным меркам платья. Покрой у них для террайского платья был достаточно обычный: ткань собрана на каждом плече, овальный вырез, легкая приталенность и множество складок. Удивление вызывала необычная яркость ткани. В повседневной жизни террайцы старались носить одежду неярких цветов, преимущественно светлых. Изредка какой-нибудь вельможа надевал плащ красного, слегка приглушенного оттенка. Мое платье было синим, у Неферт зеленым, а Малиссе досталось желтое. Также нельзя было не отметить материал, из которого они были изготовлены. Я не разбираюсь в тканях, но, учитывая, что в Терре вряд ли производят синтетическое сырье, это мягкое сплошное полотно должно было стоить очень дорого. Легат, без сомнений, был богат и знатен.
В назначенное время, когда солнце уже стало клониться к горизонту, за нами пришли. По длинным, прямым коридорам нас привели не в церемониальный зал, не в домашний храм… а в спальню самого легата. Второй странностью, бросившейся мне в глаза, было присутствие в комнате еще четырех девушек, помимо нас. Вероятно, не только провинциал Теренций додумался развлечь сурового полководца вниманием и женской лаской. Мне не нравились интриги, поэтому на посторонних девиц я осмотрела с подозрением. Когда же мой взгляд упал на жреца Яхью, то брови сразу поползли на лоб. Передо мной стоял типичный древний египтянин, каким его изображает современный кинематограф. Парик из конского волоса, смуглая кожа, темные глаза, раскрашенное лицо – все было при нем. Из образа выбивались две вещи: черная тога и то, что жрец поклонялся римскому богу Плутону.
Хлопнула дверь, два стражника ввели в комнату еще одну девушку и гаремный ритуал начался. Яхью сложил ладони вместе, но не приблизил их к груди, а опустил пальцами вниз. Затем он начал бормотать слова на языке, которого я точно никогда раньше не слышала. В речи жреца было много взрывных согласных и аффрикат, а также имел место ассонанс звуков «и» и «ы». В целом все вместе это было похоже на рычание.
Закончив свою молитву, жрец подошел к костру и голой рукой вынул оттуда раскаленный железный прут. Дальнейшее мне виделось, как во сне. За прошедший месяц привыкнув в новом мире к хорошему обращению, мой мозг отказывался иначе воспринимать реальность. Одну из девушек за обе руки взяли стражники, подвели ее к грозной фигуре мужчины, восседавшего постели с видом императора мира, и поставили на колени. Яхью что-то негромко сказал, после чего девушка наклонилась… и добровольно поцеловала ступню легата. После чего жрец обнажил женскую спину и поставил раскаленное тавро прямо между лопаток наложницы. Запахло паленой плотью, но крик боли так и не прорезал образовавшуюся в комнате тишину. Прямо на моих глазах обожженный участок кожи почернел, и на спине клейменной проявилось стилизованное изображение львиной головы черного цвета. Девушка последний раз распростерлась по полу, затем поднялась с колен и скромно отошла в сторону.