Джек шел вокруг дворца, пытаясь заглянуть в окна и двери. Но двери были заперты, а большинство окон закрыто ставнями.
— Она, должно быть, за одним из этих окон. Завернув за угол, он увидел еще окна. Они были открыты, как предположил Джек, для доступа свежего воздуха.
Ральф внимательно оглядывал дворец и некоторые прилегающие к нему здания. Затем бросил взгляд на высокую башню в конце дворцовой стены.
— Вот она! — закричал он Джеку, показывая на башню.
Джоан выбралась из окна на неровный выступ и посмотрела вниз. Если бы она находилась сейчас на высоте нескольких сот этажей, то и тогда не была бы больше напугана. Закинув голову, она прижалась спиной к стене и впиваясь пальцами в бороздки между кирпичами, медленно скользила по выступу. Она двигалась влево, туда, где ее не сможет увидеть Омар, если посмотрит из дворцового окна. Под ногами Джоан лежала узкая улица, на противоположной стороне которой располагались многочисленные здания. Все они были ниже башни, но ближайший дом был пятиэтажным. От некоторых строений тянулись бельевые веревки, которые сначала крепились к башне, а затем шли к пятиэтажному дому. Там, по всей видимости, жило несколько семей, поскольку от него шло не менее дюжины веревок, и все на разной высоте. Джоан это напомнило Нью-Йорк.
Джек наблюдал, как Джоан и какой-то тощий человек — просто кожа да кости — двигались по выступу башни. Джоан чуть не потеряла равновесие, наступив на шатающийся кирпич, отчего тот полетел вниз.
— Эй, Джоан Уайлдер, ты опять пытаешься удрать от меня?
Джоан замерла, услышав его голос. Что это? Ей почудилось? Нет, это он…
— Джек, ты жив! — радостно закричала она, глядя вниз. Ей следовало больше доверять своей интуиции — если бы он умер, она бы это обязательно почувствовала. Значит, это не из области фантастики: его привели сюда узы любви, связывающие их.
Он улыбнулся ей, кивнув в знак подтверждения.
— Да, вопреки желанию твоего идола. Он вдруг сообразил, что она была не в помещении, а стояла на карнизе. И вместе с ней какой-то тип.
— Какого черта ты там делаешь?
— Не кричи. Мы спасаемся бегством, — ответила она спокойно.
— От кого?
— От Омара.
— Разве я не предупреждал тебя?
Он улыбнулся. Это была его Джоан. Омар, должно быть, решил, что надежно упрятал ее за решетку, но Джек мог бы немало порассказать ему о Джоан. Ее ничто не способно остановить. Видя, как она за дюйм за дюймом нащупывая дорогу, бесстрашно двигалась вперед, он вспомнил, как они перебирались через ущелье в Колумбии. Тогда Джоан ухватилась за лиану и, раскачавшись, перелетела на другую сторону ущелья. Теперь он снова восхищался ею.
— Джек! — крикнула Джоан. В голосе ее звучал упрек. Она стоит на узком карнизе и, как канатоходец, балансирует на одной ноге, стараясь не потерять равновесие и не упасть, а Джек опять выпендривается, пытаясь доказать, что лучше нее разбирается в людях. Вот они, мужчины!
Ральф фыркнул, слушая, как обмениваются любезностями Джек и Джоан. К тому моменту, когда они закончили пикироваться, Ральфа уже душил хохот.
Джек посмотрел на него, на его рот, искривившийся в отвратительном рычании.
— Что ты гогочешь?
— Вы оба — неудачники!
Джек отмахнулся от Ральфа и снова повернулся к Джоан.
— Держись. Я помогу тебе спуститься.
— Интересно будет посмотреть, — засмеялся Ральф. Поистине этот шут со своей шутихой стоили друг друга. Удивительно, как это в Колумбии им удалось смыться, прихватив изумруд. Но, к счастью, после Латинской Америки их умственные способности явно ослабли, стало быть, ему не составит труда удрать от Коултона и его девчонки и залечь в берлогу где-нибудь на Таити. Нужно будет найти тихое местечко… И желательно подальше.
В этот момент Джоан услышала пронзительный крик, донесшийся с дворцовой стены. Поднял тревогу один из охранников, стоящих на карауле у ее дверей. Он предупреждал других, что была предпринята попытка к бегству. Джоан слышала глухие удары своего сердца. Она попыталась двигаться быстрее, но под тяжестью каждого шага старые кирпичи крошились, грозя обвалиться, поскольку раствор уже плохо держал их. Сколько еще времени она сможет простоять здесь? Очевидно, они с Алмазом оказались непомерной ношей для древнего карниза.
Джоан посмотрела в сторону дворцовой стены. Несколько охранников бежали туда по лестнице. Их оружие блестело на солнце, и было слышно, как клацают затворы, кричат люди и топают ноги.
Раздался еще один предупредительный окрик, после чего действия солдат заметно активизировались.
Джек повернулся к Ральфу.
— Достань револьвер и прикрой меня.
— Что? Мы собираемся штурмовать дворец? Нет, приятель, поступай как знаешь, а я сам по себе.
Ральф бросил оружие и двинулся через площадь. Он еще раньше приметил небольшое кафе за углом и теперь направлялся туда. Поскольку он больше не собирался подвергать себя опасности без особой необходимости, то решил в этом симпатичном местечке переждать события, в которых Коултон отвел себе роль Джона Бэрримора. Ему, конечно, нужен был алмаз, но не ценой жизни.
Джек проводил Ральфа взглядом. Вот дерьмо! Ему давно следовало понять, что Ральфа волновала только собственная персона. Каким же надо быть идиотом, чтобы беспокоиться о безопасности этого недомерка! Джек нагнулся, поднял револьвер и заткнул его за пояс Он посмотрел на Джоан. Все его несчастья происходили оттого, что он всегда был слишком сентиментален.
На площадь выбежали люди Омара, вооруженные до зубов; у всех были автоматические винтовки последнего образца, ленты с патронами, ножи и револьверы.
Джек был уверен: все, что на них было, включая материал, из которого сшита форма, и даже козырьки фуражек, помечено клеймом «Сделано в США». Поистине, они жили в безумном мире, который политики сделали еще более безумным.
Поднялся страшный шум, пока солдаты обшаривали каждый уголок в поисках врагов из близлежащих деревень, которые должны были скрываться где-то здесь. Но поскольку солдаты оказались без руководства, бедные вояки как-то быстро сникли и растерялись. Однако в следующий момент Джек услышал громкий голос человека, который выбежал на площадь, отдавая приказы.
Джек бросился к повозке, запряженной волами и груженной сеном. Обернувшись в последний раз в бросив взгляд на приближающихся солдат, он попытался запрыгнуть с нее на крышу одноэтажного дома, однако, неверно определив расстояние, чуть не промахнулся. Ухватившись за край крыши, он повис, став отличной мишенью и легкой добычей для стрелков Омара.
Первая пуля рикошетом отскочила от стены и просвистела почти рядом с лицом Джека. Он повернул голову и попытался сосредоточиться на том, чтобы забраться на крышу. Он не выспался накануне ночью, и это теперь чувствовалось: тело будто налилось свинцом, и, как он ни силился, руки не слушались его. Позади он услышал крики солдат: «Американец!»; затем снова началась стрельба и засвистели пули.
— Ну давай, давай, Джек, — подгонял он себя, — если ты мог выделывать такие головокружительные трюки на водных лыжах, то неужели не покоришь эту чертову крышу?
Одна из пуль угодила рядом с рукой Джека, и он инстинктивно отдернул ее. Не выдержав нагрузки, вторая рука тоже начала соскальзывать. Он вновь быстро ухватился за крышу.
Сделав глубокий вдох и собрав все силы, Джек подтянулся одним рывком и, наконец, выбрался. Солдаты прицелились в тот момент, когда он перекатился на живот. Огнем автоматов они изрешетили край крыши и всю стену, срезав ее примерно на дюйм.
Между тем на площади поднялся шум, крики, началась паника. Торговцы, дети и животные беспорядочно метались. Овцы, напуганные стрельбой, бросились бежать, сметая все на своем пути: они опрокидывали лавки, сносили палатки, переворачивали повозки, груженные товарами, фруктами и овощами. На землю летела глиняная посуда, тут же превращающаяся в черепки, медные и латунные лампы. Пара волов, запряженных в большую повозку, поддалась всеобщему смятению и рванула. Ослепленные страхом волы изо всех сил пробирались сквозь толпу, давя цыплят и сминая клетки с голубями. Остановить их было нельзя, и они топтали все, что попадалось на пути.