— Идем через горы, — пробормотал он про себя, повторяя слова Алмаза.
— Неудивительно, что эта страна так чертовски отстала от всего мира.., за три тысячелетия здесь никто ни разу не удосужился дать вразумительный ответ.
Целый час они шли по предгорьям, прежде чем подошли к подножию гор. Джоан посмотрела вверх: там должно быть значительно холоднее. Ее комбинезон прилип к телу, и казалось, что она никогда не избавится от песка, скрипящего на зубах. Она отдала бы все за возможность принять сейчас ванну! Джоан изо всех сил старалась не думать о жаре и опасности, но темы деревьев и цветов были исчерпаны. Она, кажется, уже все узнала о скальных и осадочных породах, а также о почвах, которые встречаются в Африке.
Джоан посмотрела на Алмаза. Его ничто не беспокоило — ни жара, ни слепящее солнце, ни Омар.
Да, на этот раз она сплоховала. Было глупостью приезжать сюда. Надо было послушать Джека и остаться на яхте. Возможно, он и не любил ее, но следующий Новый год она встретила бы живой и невредимой. Теперь ее мучило предчувствие, что они обречены. Рано или поздно Омар накроет их своими вертолетами и ухлопает на вершине какого-нибудь бархана. И Джека он тоже убьет.
От таких мыслей ее охватила дрожь. Единственное, что заставляло идти дальше, это уверенность в удаче и спасении. Она не знала, как это удастся, но твердое убеждение, что они не погибнут, подталкивало ее вперед. Ей нужно было во что-то верить, хотя в данный момент она не понимала, где же путь к спасению.
В любовь она больше не верила благодаря Джеку. Она знала, что утрата надежды на такую любовь, о которой она мечтала всю жизнь, губительно сказалась на последней работе. В этом была причина ее творческой неудачи, и вряд ли она сможет начать писать снова. Она была внутренне опустошена, у нее не было ни идей, ни сюжетов, ни любви — ее душа умерла. Она никогда не будет такой, как прежде, и все это — по вине Джека.
Идти по скалистым горам оказалось не таким простым делом, как Джек думал поначалу. Они шли медленно, так как по пути не встречалось ни кустов, ни травы, за которые можно было бы ухватиться. Местность была каменистой и пустынной. Они продвигались по наветренному склону горы, где выпадало мало осадков.
Джек остановился, чтобы в очередной раз вытереть лоб. Ему никогда не приходилось лазить по горам в таком темпе; он окончательно выдохся и был не в состоянии идти дальше. Он взглянул на часы. Они шли уже несколько часов, а ему казалось, что еще и одного не прошло. Он потерял чувство времени, хотя всегда гордился своей способностью ощущать его. Он бросил сумку, достал фляжку и, сделав большой глоток и утерев рот, посмотрел на бескрайнюю пустыню, простиравшуюся под ними. От обломков самолета их отделяло уже много миль. Казалось невероятным, что они проделали этот путь. Джек посмотрел на Алмаза. Что-то было в этом тощем человечке, которого он не посмел бы и пальцем тронуть. Он походил на колдуна или волшебника, и, может быть, это он сделал так, что Джек потерял чувство времени. Вероятно, этот Алмаз был правнуком Аладдина.
Джек закрутил фляжку, бросил последний взгляд на пустыню и увидел, что по направлению к горам движется длинный шлейф клубящейся пыли. Он непроизвольно подался вперед и прикрыл глаза рукой, чтобы понять, что происходит.
— Эй, посмотрите туда! — крикнул он Джоан и Алмазу.
Они остановились и посмотрели, что так встревожило Джека. Джоан сразу поняла, что это Омар. Наблюдая за движением колонны, они слышали скрежет вездеходов, нарушавший тишину пустыни.
— Что ты сделала с этим парнем? — вскричал Джек. — Почему он так гоняется за тобой?
Ему не очень хотелось услышать ответ на этот вопрос, и, ощутив новый прилив сил, он схватил полевую сумку и стал спускаться по тропе, которая вела к очередному скалистому уступу.
Джоан решительно карабкалась по скалам. Она оглянулась, чтобы понять, насколько вездеходы сократили расстояние между ними, после чего торопливо продолжила путь.
Джек сокрушенно покачал головой.
— Это я виноват. Когда ты впервые обмолвилась о том, что хочешь поехать сюда, мне следовало привязать тебя к мачте и сразу же отплыть. Пару дней ты побесилась бы, но у меня было достаточное количество пива, чтобы спокойно пережить это.
Джоан фыркнула.
— Может быть, ты перестанешь ныть? Мог и не идти с нами.
Зачем она сказала это? Почему ей непременно нужно связать его какими-то обязательствами? Она не упускала ни единой возможности, чтобы уязвить Джека, и он то и дело отбивался.
— Я здесь для того, чтобы защищать свои интересы, — ответил он, решив, что сейчас не время признаваться в том, что — его единственный интерес — она. — И не злись на меня. Все-таки я спас тебя.
— У нас все шло прекрасно, пока не явился ты, вопя на всю округу.
— Ну, извините, что остался жив!
— Знаете, — произнес Алмаз, — найти свою любовь — все равно что карабкаться по горам. Это очень трудное восхождение, но когда вы доберетесь до вершины, то увидите, какой огромный путь проделали.
— Что? — не понял его Джек.
— Эта мысль пришла мне в голову неожиданно, но теперь, когда я произнес ее вслух, сам не понимаю, что сказал.
В следующий момент они услышали грохот, доносившийся снизу. Вездеходы почти добрались до предгорий.
Джек повернулся к Джоан.
— Твой дружок умеет бегать?
Сидя в головной машине, Рашид держался за приборный щиток, пока техника карабкалась вверх, преодолевая камни. Он достал бинокль, чтобы уточнить, где находятся американцы, и дал указание водителю держаться левее, чтобы обойти узкую тропу. Широкая выглядела надежнее, хотя и была завалена валунами, которые были помехой для вездеходов. Рашид проверил свой револьвер. Коултона он хотел убить сам, лично, хотя Омар и приказал ему этого не делать. Их смерть будет медленной, страшной и мучительной. От одной только мысли об этом Рашид заулыбался. Он с удовольствием насладится этим зрелищем.
Джек схватил Джоан за руку и притянул к себе. Теперь они двигались быстрее, чем прежде, но вездеходы неумолимо приближались. Даже приятель Джоан семенил на пределе своих возможностей. Опираясь на руку Джека и заставляя себя быстрее переставлять ноги, Джоан поднялась по крутому склону. Ее не покидало ощущение, что это сражение они проиграли.
Джек ухватился за выступ и попытался подтянуться, но сорвался. Вездеходы шли прямо на них.
— Почему бы вам не вытащить нас из этой переделки?
— Я уверен, что мой час еще не настал, поскольку мне на роду написано умереть не в горах, — сказал Алмаз.
— А как насчет нас? — поинтересовалась Джоан.
— Гммм.., теперь игра как-то круто изменила свой ход.
Джек, наконец, забрался на выступ, опоясывающий гору. Он подал руку Джоан, потом Алмазу и помог им подняться.
Выступ был узким, не более фута в ширину, и сильно завален камнями. Ноги Джоан соскальзывали то с одного камня, то с другого. Наконец, она приноровилась осторожно ставить ногу, прежде чем полностью опереться на нее. Одно неловкое движение — и она полетит вниз.
Задыхаясь от волнения, она посмотрела в сторону предгорий и увидела, что вездеходы остановились. Джоан подняла голову и прижалась к скалистой стене, пальцами впиваясь в камни, чтобы удержаться. Теперь, когда Джек стоял впереди нее, а Алмаз сзади, она должна была бы чувствовать себя в безопасности, но волнение не покидало ее. Им следовало обвязаться веревками, как это делают альпинисты. Господи! О чем это она? Ей никогда и в голову не приходило, что когда-нибудь придется лазить по горам. Она даже не знала, что в Северной Африке они есть.
Джоан медленно двигалась за Джеком, который шел первым. Она внимательно следила за тем, как он ставит ноги, и старалась делать так же. Когда ей показалось, что у них появился шанс на спасение, сверху один за другим начали сыпаться камни. Она не решалась посмотреть вверх, опасаясь, что один из камней угодит ей в глаз.
Рашид стоял рядом с вездеходом и в бинокль смотрел на преследуемое трио. Он должен преградить им путь, так как в противном случае упустит их, поскольку уступ, на котором они стояли, опоясывал горы и вел к проходу с противоположной стороны. Судьба давала Рашиду шанс, который он был обязан использовать.