— Ну чем он лучше? Чем? Ты из-за него такой стала? — опять акцентирует внимание на Саиде, не произнося его имени, хотя ему известно, как зовут отца моих детей, но ни разу не назвал вслух.
— Какой — такой? — уже устала от претензий.
— Чужой… далёкой… как будто совсем не знаю тебя… — он тяжело вздохнул. — Я помню, какой ты была: лёгкой, весёлой, открытой, искренней. Сейчас же в твоих глазах поселилась боль… — поднялся на ноги, сделав несколько шагов в мою сторону.
— Не подходи, — я прижалась спиной к стене.
Просьба подействовала, Марк остановился.
— ОН сломал тебя… ты страдаешь, мучаешься… Полагаешь, незаметно? — провёл рукой по густым волосам, покачав головой. — Куда делась моя Диана — та светлая, солнечная, жизнерадостная девочка?
— Я давно не твоя. И мне абсолютно всё равно, нравлюсь тебе, такой как есть, или нет.
— Посмотри, на кого ты похожа… — не унимается.
— На кого?! — возмутилась я.
«Привязался ведь…» — копил-копил столько времени и теперь решил высказать всё?
— Ты — красивая женщина, вспомни об этом.
— Меня волнуют и заботят исключительно мои дети! Остальное — не имеет значения.
— Дети, дети… — усмехнулся нервно. — О себе тоже нужно подумать. Носишь безразмерные балахоны, как монашка, и такое ощущение, что специально прячешься за слоями ткани, опять же — ни грамма косметики на лице, бледная, словно все жизненные соки из тебя высосали, превратилась в собственную тень.
— С каких пор скромность во внешнем виде стала недостатком? В чём удобно, в том и хожу.
«Не для кого прихорашиваться!».
— Дело не в скромности… — Марк нахмурил брови.
— Не хочу, чтобы кто-нибудь смотрел на меня, пусть лучше отворачиваются. Неприятно чувствовать на себе заинтересованные взгляды — что тут непонятного? И так весь военный городок шушукается о нас с тобой. Или я должна выглядеть как некоторые жёны ваших офицеров? — «тупые, дешёвые, размалёванные куклы, умеющие хвастаться шмотками и цацками, из кожи вон лезут, лишь бы перещеголять друг друга, вдобавок — сплетницы, от безделья суют нос в чужую жизнь».
— Ты считаешь его настоящим мужем — вот, в чём причина, поэтому хранишь ему верность, соблюдаешь негласные правила каждой мусульманки — быть красивой только для своего мужчины. Осталось принять ислам и надеть хиджаб. Не слишком много чести для него? Учитывая все события…
— Занимательный вывод.
«Хотя не скрою: он в чём-то прав».
— История ещё не окончена — да, Диана? Недосказанность между вами не даёт тебе покоя, причиняя боль, а когда беременна и вовсе — не можешь выкинуть его из мыслей, вычеркнуть из памяти… «С глаз долой, из сердца вон» — в твоём случае не работает.
— Хватит, пожалуйста… — по щекам потекли слёзы: эти замечания ударили в самое нутро, метко попав в цель — то, в чём боюсь признаться себе, в первую очередь, не говоря о том, чтобы озвучить это вслух.
— Ясно всё… Не отрицаешь — значит, правда. Но и я не намерен отступать. Развода не будет. Учти это, — Марк всё-таки приблизился. Обхватил мой подбородок, заставляя посмотреть на него: — Продолжишь изводиться прошлым — просветление в будущем не наступит. Никогда… Это совет и почва для размышлений.
Полдня из головы не выходил разговор с «не-мужем»… Особенно фраза: «история ещё не окончена…», которая прозвучала утвердительно, нежели вопросительно. Или даже как пророчество? — причём со зловещим подтекстом, не обещающим ничего хорошего. Хотя есть бесспорная истина в этих словах: так продолжаться дальше не может — пока не отпущу прошлое навсегда, закрыв туда условную дверь безвозвратно, не получится нормально жить. Ради своих мальчиков должна всё изменить, переломить ситуацию в корне.
«Счастливая мама — счастливые дети!» — пока я только мучаюсь, и они чувствуют мою нервозность. Разрываюсь на части от неопределённости и неизвестности…
Ну а Марк… Специально давит на больное, причиняя ещё больше страданий. Запугивает намеренно, чтобы боялась одного лишь упоминания о Саиде и повторения случившихся со мной событий, но уже в другом качестве, с худшими последствиями… Не нужно быть ясновидящей: несложно догадаться, какое будущее ждёт, если ОН объявится. Во-первых, не простит бегство, ведь, по сути, бросила его — оскорбила и унизила как мужчину, а, во-вторых, заберёт у меня детей и не подпустит к сыновьям (сейчас как никогда понимаю Халиму).
Не в состоянии находиться дома в одиночестве, в компании тягостных мыслей, решила пойти в библиотеку. До недавнего времени там работала — единственное, что удалось найти в небольшом городке хоть как-то подходящее моему образованию, да и очередь из желающих в подобные места не стоит — с копеечной-то зарплатой, поэтому меня с радостью приняли. А две недели назад я ушла в декретный отпуск, но иногда прихожу — помогаю разбирать архив, комплектовать книжный фонд в электронном виде. Просто пообщаться с коллегами тоже хочется. Среди женщин предпенсионного и пенсионного возраста, как это ни странно, нашла утешение.