— Чёрт… — прикоснувшись пальцами к вискам, где надоедливо пульсирует и ноет, стал массировать, хотя едва ли это поможет.
Он приподнялся на локтях, стараясь не делать резких движений, и только потом заметил рядом спящую обнажённую Александру. Девушка свернулась клубочком и тихо сопела.
— Твою ж мать… — осознание содеянного наступило мгновенно. Если бы не пьяное состояние, никогда не привёл бы в дом любовницу, да ещё при жене (и неважно, что жена она лишь на словах да в паспорте).
«Диана!» — наконец, вспомнив о ней, Марк сел, дотянулся до лежащего на прикроватной тумбочке телефона и посмотрел на время.
— Уже час дня… — вздохнул, думая, как будет объясняться и чем оправдывать такое поведение.
Совесть вдруг очнулась… и чувство вины давит тяжким грузом…
Мужчина медленно встал на ноги. Пошатываясь из стороны в сторону, направился в соседнюю спальню. Но, открыв дверь, увидел пустую аккуратно заправленную постель. А проверив всю квартиру, нигде не обнаружил Диану.
— Куда же ты подевалась… — первой мыслью было: она опять ушла в библиотеку.
«Если я наговорил гадостей? Обидел чем-то… оскорбил…» — он совершенно ничего не помнит.
Марк кинулся обратно в свою комнату, собираясь позвонить жене: и каково же было его удивление, когда услышал мелодию звонка за стенкой…
Вернувшись в спальню Дианы, по звуку нашёл телефон — тот оказался на столе, на стопке книг, а под ним лежала записка:
«Я очень прошу: не ищи меня и вдогонку за мной отправляться не надо. Не вернусь… Единственное, чего хочу — развод. Так продолжаться не может дальше. Ты нуждаешься в женщине, по-настоящему любящей тебя, а ею я никогда не стану. Мы оба устали друг от друга. Наш брак был ошибкой. Это мучение, а не жизнь, лучше быть матерью-одиночкой. Честно, я пыталась изменить своё отношение, но это выше моих сил. И, да, ты прав: пока не разберусь с прошлым, у будущего не появится перспектив — только это уже личная история, в которой тебе нет места. Будь счастлив. Прости за всё. Прощай».
«Борис Евгеньевич в порошок сотрёт меня…» — подумал Марк. Хотя всё равно должен поставить всех в известность.
Через два дня я приехала в Москву.
Тут же на вокзале, в салоне связи, купила недорогой смартфон и новую сим-карту. Первым делом надо позвонить маме. Наверняка, она в курсе моего бегства и волнуется (муженёк не мог не сообщить новости, для этого и оставляла записку). Предупреждать о том, что еду, не стала, а старый телефон специально не взяла с собой, чтоб не донимали звонками — и впервые за долгое время было спокойно.
Я набрала выученные наизусть цифры маминого номера: гудок, второй, третий…
И мне ответили:
— Да? — прозвучал мужской голос.
— Э-э… — я растерялась. — Кто это?
— Диана?! — радостно произнёс он.
— Владимир Васильевич? — наконец, узнала. Кажется, начинаю понимать… — Дайте маме трубку.
— Ангелина вышла ненадолго… Пожалуйста, только не отключайся. Мы с ума сходим от неизвестности… Знаем, что ты купила билет до Москвы. На вокзале люди Бориса, должны были встречать тебя. Как ты прошла мимо них незамеченной?
— И давно «это» у вас? — проигнорировала его слова. Больше интересуют их отношения с мамой.
— Дочка…
— Я вам не дочь! — возмутилась. — Вы никто! — и общаться с ним не собираюсь, как и делала всё это время.
— Где ты находишься сейчас? Приеду за тобой.
— Значит, пока я жила словно в ссылке, вы с мамой сошлись… Ну и как, счастливы вместе?
— Диана, выслушай…
— Да идите вы! Все! — нажала «отбой». Потом и телефон отключила полностью.
«Домой ехать нельзя. И как быть? Звонить дяде тоже бессмысленно» — опять засунут «в клетку».
Я вышла из здания вокзала и побрела по улице…
Внезапно рядом со мной затормозила машина. Оттуда вышли два здоровенных мужика и затолкали меня внутрь, даже отреагировать не успела. Сначала подумала, что это ищейки, о которых было сказано, но повернув голову в сторону сидящего в салоне человека, обомлела:
— Саид…
Глава 4
— Вот мы и встретились с тобой, Диана… Не ожидала? — произнёс Саид, шумно втянув воздух, а руки сжал в кулаки до хруста костяшек пальцев. На меня даже не бросил мимолётного взгляда, смотрит перед собой. На лице нет каких-то явных эмоций, кроме того, что хмурит брови и ощутимо напряжён. А ещё — он заметно похудел.