На лице туранца отразилось изумление. Ему ужасно хотелось спросить, каким путем добрались до Рамдана шемиты, но он удержался. Любопытство считалось пороком для мужчины. Если гость захочет, то сам расскажет свою историю.
— Принеси нам что-нибудь поесть и хорошего холодного пива, — заказал северянин.
— Очень сожалею, — огорченно проговорил молодой человек, — но пиво здесь не подают. Есть хорошее легкое вино. Его доставили из самой Вендии.
— Отлично, — кивнул киммериец. — Это даже лучше. Мы очень устали после долгой дороги. Хотелось бы отдохнуть…
— Хочу предупредить, — осторожно заметил юноша, глядя на рваную, окровавленную одежду «барсов». — Наше заведение не из дешевых…
Конан извлек из кошелька золотую монету и бросил ее туранцу.
— Хватит?
Парнишка ловко поймал монету, попробовал золото на зуб и тотчас скрылся из виду. Куда он исчез, киммериец так и не понял.
Ждать пришлось недолго. Молодой человек вернулся вместе с мальчиком лет десяти. Перед путешественниками поставили огромное блюдо с дымящейся бараниной, пять глубоких чаш и медный кувшин с необычайно длинной горловиной. Пока юноша разливал вино, его помощник принес фрукты и рыбу. Обед был поистине королевский. Многие посетители повернули головы и с интересом наблюдали за пирующими воинами. Северянин поднял чашу с рубиновой жидкостью и залпом ее осушил. Вкуса он не почувствовал, но жажду вино утоляло превосходно.
Утерев губы, киммериец с довольным видом сказал:
— Наконец-то я промочил пересохшее горло. Глотка была словно песком забита. Теперь хоть дышать можно.
— А какой необычный вкус, — тихо добавила девушка.
В ответ Конан лишь пожал плечами. Вторую чашу киммериец пил медленно, неторопливо, задерживая каждый глоток. Селена оказалась права. Такого вина северянини раньше никогда не пробовал. Очень тонкий, чуть сладковатый аромат цветов. Из чего сделано вино, наемник даже не представлял. Вендийцы умели удивлять. Их культура и обычаи очень сильно отличались от хайборийских.
Шемиты отнеслись к чудесному напитку совершенно равнодушно. Еда их интересовала гораздо больше.
Утолив голод и жажду, киммериец расслабленно облокотился на подушки и начал разглядывать посетителей постоялого двора. Заведение действительно оказалось недешевым. В помещении находились только чужеземные купцы и зажиточные туранцы. Очень много было кхитайцев. Видимо, прибывая в Рамдан, они постоянно останавливались здесь. Чуть правее расположились торговцы из Меру. Их легко было отличить по одежде. Меховые шапки, длиннополые расшитые золотом рубахи, плотные, облегающие штаны и кожаные сапоги с диковинным рисунком.
Впрочем, сейчас Конана южане не интересовали. Их караванные пути проходят вдали от логова демона. Совсем другое дело — кхитайцы. Они, чтобы добраться до Вилайета, вынуждены преодолевать гирканскую степь. Наверняка, купцы знают о чудовище…
Однако как киммериец ни прислушивался, ничего интересного так и не выяснил. Разговоры велись о товарах, убытках, грабительских налогах и пошлинах. Даже на краю гибели, торговец будет думать только о прибыли. В заведении не было ни одного кочевника — им подобная роскошь не по карману.
— В этой таверне мы ничего не узнаем, — вымолвил северянин. — Нам нужен человек, который видел мерзкую тварь или ее замок…
На реплику никто не отреагировал. «Барсы» молча ждали приказа, а волшебница ничего не могла посоветовать. Она впервые оказалась в Рамдане и заметно растерялась. Кроме того, Селена побаивалась гирканцев. Все знали, что у них вспыльчивый и вздорный нрав. Номады очень высокомерны и самолюбивы. На другие народы они смотрят, как на рабов.
— Я пойду в становище гирканцев, — произнес киммериец. — Вы останетесь здесь. До моего возращения никуда не уходите. Если мне удастся найти проводника, мы отправимся в путь немедленно.
— Возьми кого-нибудь с собой, — предложила девушка. — Помощь может пригодиться.
— Нет, — усмехнулся Конан. — К кочевникам лучше идти одному. К шемитам они относятся с подозрением и враждебностью. Я не хочу давать им шанс начать драку. Эмир Рамдана в любом случае рассудит не в нашу пользу.
Киммериец встал, поправил одежду, надвинул поглубже чалму и направился к выходу. Солнечный диск хоть и преодолел больше половины пути по небесному своду, тем не менее, палил нещадно. Тяжело вздохнув, северянин двинулся по переулку к пыльной, забитой людьми улице. После тишины постоялого двора городской гомон резал уши. Крики людей, ржание лошадей, звонкие удары молота по металлу… После полуденного отдыха ремесленники приступили к работе. У кузнецов сейчас горячая пора, и от заказов нет отбоя. Гирканцы имеют две слабости — лошади и оружие. Животных в кланах очень много, и всех надо подковать… О саблях, кинжалах, копьях и луках особый разговор. Кочевник торговаться не умеет, но наконечник для стрелы будет выбирать целый день. Он ощупает его, попробует остроту, взвесит на руке, приладит к древку. Выбор оружия для гирканца — настоящий культ, и номад не пожалеет никаких денег, чтобы приобрести понравившуюся ему вещь. Скупостью кочевники никогда не отличались. Как киммериец и предполагал, на улице творилось нечто невообразимое. Количество людей еще больше увеличилось. Сменяя друг друга, в город прибывали все новые гирканцы. Эти опытные всадники, проведшие половину жизни в седле, на земле чувствовали себя очень неуютно. У них были кривые, широко расставленные ноги, и потому походка выглядела неуклюжей и комичной. Перемещались номады крайне медленно, часто останавливались и отдыхали. Совсем другое дело — на лошади. Кочевник тут же преображался. Уверенный взгляд, гордо поднятый подбородок, ловкость в каждом движении…
Беда в том, что улицы Рамдана не позволяли гирканцам свободно разъезжать верхом. Привилегией пользовались только сотники и вожди кланов.
Одного из них Конан повстречал на пути. Узкое, вытянутое лицо, тонкие усы, на губах играет снисходительная ухмылка, черные, чуть раскосые глаза смотрят на прохожих надменно и свысока. На шее толстая золотая цепь, на пальцах перстни, на поясе в дорогих ножнах сабля с рубином в рукояти. Сидя в расшитом седле, на невысокой серой кобыле, кочевник небрежно держал поводья. Степные лошади не очень красивы, у них короткие ноги, но зато они очень выносливы и неприхотливы. Дорогие скакуны из Аквилонии, Немедии и Офира большим спросом здесь не пользуются.
Позади гирканского вождя ехала его немногочисленная свита. Киммериец насчитал шестерых воинов. Само собой, их вид был куда скромнее. Войлочные шапки, кожаные доспехи, круглые щиты и длинные копья. Аскетические заповеди Тарима не всегда чтились даже в самой Гиркании. Богатство и власть способны растлить душу любому. Особенно свое могущество хотелось продемонстрировать в высокомерном Туране…
Северянин довольно долго бродил по городу, ловя обрывки разговоров кочевников. Несколько раз ему показалось, что прозвучало слово «чудовище». Он тотчас останавливался в надежде поддержать нужную тему, но быстро понял ошибочность своих намерений. Завести беседу с гирканцем на улице было невозможно. Чужаков номады игнорировали совершенно. Опасаясь провокаций со стороны коренных туранцев, кочевники вели себя в Рамдане настороженно и общались только между собой. День близился к концу, а киммериец не продвинулся в достижении цели ни на шаг. Конан посетил десятки таверн. В дешевых заведениях отдыхало много гирканцев, однако никто из них не пил вино. Этот закон кочевники соблюдали неукоснительно. Опьянение было им чуждо, так что данный способ развязывания языков не годился, и теперь киммериец не знал, что предпринять. Бездумно бродя по городу, северянин разглядывал его архитектуру. Сразу чувствовалось, что Рамдан, как и Аграпур, когда-то принадлежал иранистанским племенам. В центре сохранились, несколько дворцов древней эпохи. По своей красоте и отделке, они значительно уступали тем, которые были возведены в столице Турана, но по сравнению с остальными постройками города, здания выглядели величественно. Неслучайно эмир Рамдана занял самый крупный дворец, а три других раздал своим приближенным. К сожалению, больше следов иранистанского правления киммериец не обнаружил. Город одним из первых подвергся нападению армии Тарима. Кочевники безжалостно его разграбили и разрушили, большинство жителей либо погибло, либо попало в рабство. Долгие годы восточное побережье Вилайета пребывало в нищете и запустении.