— Какая?
Я подняла в воздух руку с брачным браслетом и потрясла им.
— С некоторых пор, я замужем. Мой муж, тиран, деспот и чудовище. И что-то мне подсказывает, что он будет против моей поездки в Боклер, а после возможно и еще куда-нибудь, на поиски тестя, который ему и даром не нужен.
— Мда, задачка. — Рария плюхнулась на стул и вновь погрузилась в свои мысли.
Пока она находилась в своем собственном трансе, я поднялась с постели. Лечение помогало, и низ живота уже не умолял меня свернуться комочком, но слабость все равно присутствовала. Теплые тапочки были как раз, кстати, и, обув их на босые ноги, я подошла к окну.
Почти все окна в замке выходили на море. В любой момент можно было подойти и полюбоваться водной гладью, послушать увлеченные крики чаек и если представить песок под ногами, но это больше походило на мечту. Особенно если перед этим накинуть теплую шубу и вспомнить что море северное.
— Бланш, а если я уеду одна?
— Что? — Я повернулась, и украшения в моих волосах звякнули.
Нужно избавиться от них и наконец, принять ванну.
— Я могу поехать одна, без тебя. — Рария смотрела на меня как побитый щенок, влажными глазами. — Я могу уехать и попробовать найти его.
— Думаешь, справишься?
— Думаю да. Так даже будет легче. Знаешь, скрываться от ярла, то еще удовольствие. — Она хмыкнула, разыграв в голове сценку нашего совместного побега. — Он землю перевернет, но найдет тебя.
— Мне кажется, ему совершенно нет до меня дела. Это все только задетая мужская гордость. — Я зябко повела плечами. — Только злиться, угрожает. Я для него просто красивая игрушка, жаль только дорого вышла, так бы может и не заметил сбеги я.
— Ты совсем не знаешь ярла, Бланш. — Девушка виновато сощурилась. — Он резкий, этого у него не отнять, порывистый, грубый, неотесанный. Но он не плохой. Он сильный, надежный и верный.
— Рария, он меня изнасиловал. Не стоит говорить при мне о нем так.
— Он просто не умеет выражать свои чувства. Или делает это так…. Как выходит.
— Хватит. Я не готова сейчас это слушать.
— Извини. Я поняла тебя. Подумай на счет моего предложения. Позвать Шарлот?
— Да, спасибо.
Лекарка ушла и через минуту явилась служанка. Я распорядилась на счет ванны и попросила принести мне одежду, осознав, что до сих пор нахожусь не в своей спальне.
Девушка помогла мне расплести прическу, от которой осталось одно название, прочесать волосы и, высушив их магией, собрать в новую прическу.
— У вас очень красивые волосы, ирли Торунн.
— Спасибо Шарлот. Кстати, что значит «ирли»?
— Теперь вы законная супруга ярла. И «ирли» это общее обращение к вам. Для нас вы больше не «кина», но и по имени мы к вам обращаться не можем.
— Ясно.
— Заплести косу или оставить концы распущенными?
— Оставь распущенными.
— Как скажите. — Шарлот заплела толстую косу у виска и обернула ей мою голову, на манер венца, так же вплетая в пряди позвякивающие украшения.
— Что это такое?
— Маньерки? Это символ молодости, свежести. Жены носят их до первых детей.
Я вспомнила первую жену ярла и отметила, что у нее нет таких аксессуаров.
— У ярла есть дети?
— Почему вы спрашивает об этом меня? — Удивилась она.
— Просто продолжаю разговор. — Почему то мне не хотелось, что бы девушка прочувствовала мою заинтересованность.
— Нет, у них с ирли Викторией нет детей.
Значит Виктория….
— Ясно. Поможешь с платьем?
— Конечно. — Девушка улыбнулась, позволяя понять, что она здесь именно для этого.
Как только Шарлот затянула последние ленты на моей спине, дверь в комнату открылась, и воздух сразу накалился до предела, выгорая в моих легких.
— Выйди. — Бросил он служанке и та, позабыв обо всем, умчалась за дверь, плотно прикрывая ее за собой.
Предательница.
Ярл, сложив руки за спиной, сделал несколько шагов к окну, не смотря на меня напрямую.
Его тяжелые подошвы громко стучали по полу, от этого казалось, что мужчина способен раздавить при одном только желании.
— Как ты себя чувствуешь?
— Жива. — Кратко ответила я, пряча сжатые кулаки в длинных широких рукавах.
— Продолжаешь дерзить, значит все-таки лучше.
— Надеялись на другой исход?
Вырвалось. Просто вырвалось, но этого оказалось достаточно, что мужчина резко сменил направление и в два шага придавил меня к стене.
— Мне уже в печенках сидят твои дерзости, Аорелия. — Зло прошептал мне он, сжав руками мое лицо. — Чего ты добиваешься? Думаешь, я не понимаю, что сделал? Хочешь, что бы я в ногах прощения вымаливал? Так не будет этого! Так и знай!