— Да как ты смеешь, маленькая гадина! — И она наотмашь ударила меня по лицу.
Из глаз брызнули слезы, уши заложило. Мне оставалось надеяться, что из носа не хлынет кровь и не зальет мое свежевыстиранное и выглаженное платье.
— Не смей грубить! — рявкнула Бадрия. — Не забывай, что только благодаря мне ты здесь! Одно мое слово — и все твои поездки прекратятся!
Я закусила губу и, отвернувшись, стала смотреть в окно.
В отеле нас поселили в тот же номер, что и в прошлый раз. Дом, который Абдул Халик купил в столице, требовал серьезного ремонта, поэтому пока мы по-прежнему останавливались здесь.
Бадрия взялась распаковывать дорожную сумку и развешивать в шкафу платья.
Я же заметила в номере нечто новое, чего раньше не было, — телевизор! От удивления у меня в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Я включила телевизор. Бадрия, позабыв о своих платьях, с интересом наблюдала за мной. Но не прошло и минуты, как в комнату постучали. Я кинула на Бадрию вопросительный взгляд.
— Ну что стоишь, как ослица?! — взорвалась она. — Посмотри, кто пришел.
За дверью оказался мужчина, одетый в форму отеля. Позади него маячила фигура нашего водителя.
— Извините, ханум, — неловко кашлянув, начал коридорный, — мы, кажется, забыли тут одну вещь. Позвольте войти?
Я посторонилась и быстро прикрыла нижнюю половину лица краем шейлы — у меня не было ни малейшего желания, чтобы Маруф сообщил мужу, что я недостойно вела себя в присутствии постороннего мужчины. Коридорный пересек комнату, подошел к телевизору, выключил его и выдернул шнур из розетки. Затем, обхватив телевизор обеими руками, поднял его и понес к выходу. Я с тоской наблюдала, как он уносит телевизор, который поработал у нас секунд тридцать. За это время я успела увидеть на экране девушку, одетую в национальный костюм, украшенный вышивкой с множеством маленьких зеркальных стразов. Стразы ослепительно сверкали на солнце, пока девушка, расхаживая по зеленой лужайке, распевала песню. Коридорный вышел, Маруф аккуратно притворил за ним дверь.
В гостиной у Абдула Халика стоял телевизор, а на крыше нашего дома красовалась тарелка спутниковой антенны. Но нам, женам, запрещено было смотреть телевизор. Однажды он застукал меня в своей гостиной, куда я осмелилась зайти, думая, что его нет дома. Я стояла возле телевизора и водила пальцем по кнопкам, пытаясь сообразить, как он включается. Увлекшись, я не услышала шагов мужа. Абдул Халик ворвался в комнату, словно дикий зверь, бросился ко мне и схватил за шею с такой силой, что я едва не задохнулась.
— Ты что это тут делаешь?! — прошипел он. — Запомни, мерзавка, еще раз увижу тебя около телевизора — своими руками глаза вырву!
Позже, когда я рассказала тете Шаиме об этом эпизоде, она объяснила мне его реакцию.
— Твой муж, может, и подлец, но не дурак. Он не хочет, чтобы вы видели, как живут женщины в других частях страны, особенно в городах. На многих телевизионных каналах работают женщины-дикторы, женщины-репортеры. А в передачах иногда выступают мужчины, которые защищают права женщин. Можешь себе представить? Конечно, Абдул Халик всячески стремится оградить вас от этой информации. Ему выгодно держать вас в неведении.
Итак, в нашем номере тоже стоял телевизор. Менеджер просто забыл выполнить приказ Абдула Халика и убрать его, прежде чем мы вошли в номер. Я чувствовала закипающее в душе раздражение: оказывается, поводок, на котором нас держит муж, достает и до Кабула, и натянут этот поводок очень туго.
Но по крайней мере, возвращение к работе в парламенте внесло некоторое разнообразие в мою жизнь. Я была рада вновь увидеть Хамиду и Суфию. Они приветствовали нас поцелуями и крепкими объятиями, расспрашивая о здоровье и детях. И я не могла не отметить, что меня они встретили с гораздо большей теплотой, чем Бадрию. Мне было приятно, что я нравлюсь этим двум женщинам.
Покушение на Замаруд напугало не только Бадрию, но и многих других женщин-парламентариев. Хамида сказала, что две из них решили отказаться от своих депутатских мандатов. Что касается Замаруд — она была серьезно ранена, сейчас лежит в больнице, но врачи говорят, что ее шансы невелики.
Начались заседания парламента. В течение рабочего дня я находилась рядом с Бадрией, заполняла бумаги, читала ей вслух документы. В перерывах же и после работы в основном проводила время с Хамидой и Суфией. Они были достаточно тактичны, чтобы не задавать лишних вопросов и не интересоваться, почему я стараюсь держаться подальше от Бадрии. Здание парламента было единственным местом, где водитель и охранник Абдула Халика не следили за каждым моим шагом. Здесь натяжение поводка немного ослабевало.