— Хм-м?
— Мама-джан, что ты делаешь? — дрожащим голосом спросила я.
— Готовлю обед. А ты иди делать уроки. После того позора, который ты устроил на улице, займись полезным делом.
Вот оно. Началось. И все же я почувствовала нечто похожее на облегчение — мама-джан первая заговорила о случившемся. Теперь настал мой черед выступить в свою защиту.
— Мама-джан, мы просто играли.
Она перестала помешивать стоящий на плите суп и повернулась ко мне. Глаза мамы-джан были сердито прищурены, губы плотно сжаты.
— Рахим, ты ведь понимаешь… Ну или, по крайней мере, я надеялась, что понимаешь. Твои игры зашли слишком далеко.
— Мама-джан, я…
— Я не хочу слушать никаких оправданий. Поговорим позже. Сейчас мне надо готовить обед. Отец скоро вернется. Хватит с меня на сегодня и одной беды.
Я ушла в комнату и села за уроки. Покончив с домашним заданием, решила сходить к Баракзаю-ага, проверить, не нужна ли ему моя помощь. Мне не хотелось оставаться дома, к тому же я рассчитывала на то, что через пару часов мама-джан немного остынет. Баракзай-ага продержал меня в лавке до самого вечера. Когда же я вернулась домой, выяснилось, что обеда, который в таких случаях обычно поджидал меня на столе, нет.
Мама-джан застала меня на кухне как раз в тот момент, когда я в растерянности стояла перед пустым столом.
— Там в кастрюле осталось немного супа, — сказала она, стоя на пороге кухни. — И можешь взять хлеба.
Я подняла крышку и заглянула в кастрюлю.
— Но, мама-джан, тут только бульон на донышке и лук. А где же мясо?
— Мы съели. Может быть, в следующий раз тебе достанется не только бульон и лук.
В животе печально заурчало. Внезапно меня охватила ярость.
— Но вы могли оставить мне хотя бы кусочек мяса! Это несправедливо! Что же, по-твоему, мне теперь ходить голодным? Почему ты так со мной обращаешься?
— Да я вообще не знаю, как теперь с тобой обращаться, — многозначительным тоном произнесла мама-джан.
И в этот момент за ее спиной показался отец. Он тер кулаком глаза и сонно щурился.
— Что тут за шум? Что тут стряслось? — спросил папа-джан.
— Она не оставила мне ни куска мяса! Хочет, чтобы я хлебал бульон с луком и жевал хлеб. Я весь вечер работал у Баракзая-ага, возвращаюсь домой, а мне говорят, что обеда нет.
Я швырнула на стол деньги, которые мне заплатил Баракзай-ага. Купюры разлетелись, словно сухие листья.
— Раиса?! Это правда? Мой сын остался без обеда? — прорычал отец.
— Твой сын… твой сын… — Мама-джан запнулась, пытаясь объяснить, за что решила наказать меня. Она не могла назвать отцу настоящую причину, понимая, что тогда над моей головой разразятся громы и молнии. Но ей никак не удавалось придумать более-менее правдоподобную отговорку.
— Мой сын голоден! Взгляни, он принес тебе денег, а ты не в состоянии накормить его обедом! Да что ты за мать такая! — взорвался отец, затем последовал молниеносный взмах рукой и звонкая пощечина.
Удар был сильным, мама-джан покачнулась и едва устояла на ногах. Я похолодела.
— Папа!
— Дай ему поесть или сама будешь ходить голодной целый месяц! — рявкнул отец и снова ударил маму. Кровь брызнула у нее из разбитой губы. Мама-джан закрыла лицо руками и отвернулась.
Меня била крупная дрожь. Уголком глаза я заметила в глубине коридора перепуганные физиономии Шахлы и Рохилы.
Отец повернулся ко мне:
— Иди к бабушке, сынок. Скажи, чтобы покормила тебя. И не забудь рассказать ей, что сделала твоя мать. Хотя не думаю, что бабушка сильно удивится.
Я кивнула и украдкой покосилась на маму. Я была рада, что наши взгляды не встретились.
В ту ночь я долго не спала, думая о бабушке Шекибе. Мне всегда нравилось сравнивать себя с ней. Я считала себя такой же смелой, решительной и благородной, как она, но сегодня вынуждена была признать, что это не так.
Глава 13
ШЕКИБА
Идея некоторое время зрела в голове Шекибы, прежде чем она решилась действовать. Казалось бы, разговор с Марджан должен был охладить ее пыл, но, напротив, он лишь укрепил ее в намерении заявить о своих правах. Во всяком случае, Шекиба поняла, что по закону может претендовать хотя бы на часть отцовского наследства.
Полночи она лежала без сна, думая о договоре на землю. Простой листок бумаги с несколькими подписями, но какой важной оказалась эта бумага! Где отец мог хранить ее? Шекиба закрыла глаза и представила, что она в родном доме, стоит посреди комнаты. В приоткрытую дверь слышно, как во дворе хлопает на ветру калитка, скрипят железные петли. Она представила папин уголок, где он обычно спал. Вот его лежанка, на ней — скрученное валиком одеяло. Вот мамина низенькая скамеечка, она любила на ней сидеть. Вот свитеры братьев, они аккуратно свернуты и лежат стопкой на полке.