— В день обращения святого Павла 1515 г. мой сын был помазан и коронован в Реймском соборе. За это событие я очень благодарна Божественному милосердию, ибо получила вознаграждение за все невзгоды и неудачи, случившиеся со мной в расцвете моей юности, смирение было тогда моим спутником, тем не менее, терпение никогда не покидало меня.
В четверг 13 февраля Франциск I въехал в Париж с необычайной пышностью. Около ворот Сен-Дени была построена трибуна, увенчанная балдахином, усыпанным звёздами и золотыми блёстками. Королева Клод, Маргарита и её мать, сидевшие там, стали свидетелями великолепной процессии, которую возглавлял молодой король в серебряном одеянии с орнаментом и девизом. На голове у него была бархатная шляпа с бесценными драгоценностями, увенчанная плюмажем из перьев. Попона его лошади тоже была из серебряной ткани, украшенной бахромой с бляшками из чистого серебра и вышитыми гербами, в то время как герцог Алансонский был облачён в малиновую одежду, украшенную серебряными шнурами и вышитую золотой нитью с изображением птиц. Его шляпа тоже была из малинового бархата и украшена драгоценными камнями. Герцог де Бурбон был одет в серебряную ткань, расшитую огненными языками. На его мантии с золотой каймой были герб и девиз: «Toujours Jamais» («Всегда или никогда»), а шляпа — украшена рядом крупных жемчужин, а также прекрасными изумрудами, бриллиантами и рубинами. Дворяне и послы, следовавшие за ними, тоже были разодеты великолепно.
Около семи часов вечера кавалькада прибыла во дворец, где новый король публично поужинал в присутствии своих государственных чиновников. Рядом с дверью, ведущей в Палату просьб, снова была возведена трибуна для тех же дам, в то время как герцоги Алансонский, Бурбонский и Лотарингский сидели во время банкета по левую руку от короля, а по правую — послы папы, Венецианской республики и короля Англии. Никогда прежде зрители не видели более великолепной столовой посуды: золотых чаш, сосудов и серебряных тарелок всех видов. Потом представили комедию, которая завершила празднование.
После коронации в Реймсе Франциск I навестил вдовствующую королеву в Клюни. По версии Марии, которую она изложила в письме к брату, французский король предложил ей свою руку и сердце, пообещав развестись с беременной Клод. По версии же Франциска, он предоставил на выбор Марии в мужья кандидатуры своих союзников: герцога Лотарингии и герцога Савойи. Но англичанка призналась королю, что любит Саффолка и попросила у него помощи. По-видимому, сначала Франциск не хотел уступать и подговорил двух монахов внушить Марии, что если она выйдет замуж за Брэндона, то свяжет свою жизнь со слугой дьявола. И тут молодая вдова впервые проявила железную волю: если ей не позволят самой выбрать себе мужа, она уйдёт в монастырь. То же самое Мария написала брату.
В отличие от сестры, Генрих VIII хотел, чтобы её новый брак принёс пользу ему и Англии. У него был свой кандидат: прежний жених Марии, Карл Габсбург (который, кажется, был помолвлен со всеми европейскими принцессами). В конце января Генрих отправил Саффолка во Францию за сестрой, перед этим взяв с него клятву, что тот не женится на Марии (по-видимому, до короля дошли слухи об их связи). Тем временем Франциск I перешёл на её сторону. Во-первых, он не желал, чтобы английскую принцессу выдали за его соперника Габсбурга. Во-вторых, хотел таким образом унизить Генриха VIII (которого перехитрила девчонка). В-третьих, он, возможно, действовал по указке Луизы Савойской, опасавшейся влияния молодой красавицы на своего сына. Саффолк прибыл во Францию 27 января 1515 года и спустя пять дней Франциск принял его в Санлисе, сразу огорошив вопросом:
— Герцог, Вы собираетесь жениться на вдовствующей королеве, не так ли?
Захваченный врасплох Саффолк пытался было слабо протестовать, но Франциск успокоил его и сказал, что замолвит за него словечко английскому королю. Несмотря на уверенность, что Генрих никогда не простит его, герцог сдался. 3 марта 1515 года Мария Тюдор и Чарльз Брэндон тайно обвенчались в присутствии всего десяти человек, в том числе, короля Франции, в маленькой часовне дворца Клюни. Позже Саффолк оправдывался перед Генрихом VIII тем, что «никогда прежде не видел, чтобы женщина так рыдала». Мария же объясняла своё поспешное бракосочетание страхом, что Франциск обесчестит её. Вдобавок, хорошо зная своего брата, она приложила к письму знаменитый алмаз «Неаполитанское зеркало», одну из драгоценностей французской короны, подаренную ей Людовиком ХII. Последствия для новобрачных были быстрыми и неутешительными: Франциск I отказался возвращать приданое Марии в обмен на их маленький «секрет». Что касается Генриха VIII, то он, хотя некоторые члены королевского совета требовали казни Саффолка, в конце концов, смилостивился и согласился простить шурина в обмен на ежегодные выплаты в 1 000 фунтов (всего штраф составил 24 000 фунтов) и возвращение серебряной посуды и драгоценностей, полученных Марией в качестве приданого, не говоря уже о подарках Людовика ХII. Такова была цена брака по любви.