Пол Скотт
Предисловие
По крайней мере сто лет Индия была частью представления Англии о самой себе, и все это время Индию вынуждали быть отражением этого образа.
Мисс Эдвина Крейн, учительница, а впоследствии инспектор миссионерских школ, один из ведущих персонажей романа Пола Скотта «Жемчужина в короне», прожив в Индии более тридцати пяти лет, незадолго перед смертью снимает со стены некогда подаренную ей коллегами картину, которая так и называется — «Жемчужина в ее короне». На этой сусально-лубочной картине изображена добрая и могущественная английская королева, окруженная своими министрами и советниками, а также индийскими князьками, жрецами и простыми людьми, смиренно просящими ее принять в дар драгоценную жемчужину — Индию. Эта наивная и лживая аллегория, изображающая Индию, какая «никогда не существовала, кроме как в своей золоченой раме», — примитивное и в то же время очень наглядное воплощение той имперской мифологии, которая долгие десятилетия не только подкрепляла официальную политику Британии в ее заморских владениях, но и стала частью национального самосознания — того «имперского комплекса», который Англия болезненно изживала в послевоенные десятилетия, когда национально-освободительные движения привели к развалу империи.
«Имперский комплекс» наиболее отчетливо отразился в художественной литературе, посвященной именно Индии — действительно жемчужине Британской империи. История этой литературы насчитывает уже около ста пятидесяти лет, ибо она зародилась одновременно с укоренением англичан в Индии — сначала экономически закабаливших страну с помощью Ост-Индской компании, затем, с 1857 г. (после восстания сипаев, которое угрожало пошатнуть позиции англичан в стране), объявивших большую часть Индии владением британской короны.
Разумеется, на протяжении этих полутора веков трактовка темы Индии в английской литературе существенно менялась, однако неизменным оставался ракурс ее рассмотрения: она всегда занимала подчиненное положение, была как бы вторична по отношению к теме «англичане в Индии». И все же соотношение этих двух «компонентов», их «баланс» в английских романах об Индии тоже заметно менялся — вольно или невольно отражая объективное движение истории.
Викторианский роман середины XIX века пронизан безоблачно-безмятежной уверенностью в полном праве и смысле «цивилизаторской миссии» англичан что особенно отчетливо проявилось в откровенно дидактических романах для юношества Дж. Хенти и миссионерки миссис Шервуд: из них следовало, что «обращение в истинную веру» индийцев — восхитительно благородная работа: «прозревшие дикари» бесконечно признательны своим наставникам. Насильственное завоевание страны преломлялось в романах того времени как захватывающее приключение, требовавшее незаурядной смелости и стойкости.
Однако поддерживать миф о «признательном дикаре» становилось все труднее, и на смену ему — по мере того как крепла железная поступь империализма — пришел миф о «цивилизаторском мессианстве» англичан, о «бремени белого человека»: его праве и обязанности управлять, сокрушая все препятствия, в силу своего богом данного превосходства. Так складывался культ «строителей империи», нашедший свое отражение а романах Флоры Стил, Э. И. Мейзона и, конечно, в первую очередь Редьярда Киплинга, в произведениях которого кодекс «строителя империи» сложился окончательно. Управлять Индией — не просто право англичан, это их Долг, тяжелая работа, которая требует мужественных людей, способных к полному самоотречению и самопожертвованию во имя Дела — величия империи. Отношение к индийцам в литературе конца XIX — начала XX века снисходительно-патерналистское — естественно, к «хорошим» индийцам, т. е. к преданным слугам. В основном индийцы предстают в виде неразличимой массы. Идея несовместимости, «взаимонепроницаемости» Востока и Запада принимается как нечто безусловное.
Подлинная Индия — не экзотическая, «загадочная» Индия, а реальная страна с ее оригинальной богатейшей культурой и ужасающей нищетой, которую долгие годы британского правления только усугубили, — подлинная Индия не интересовала подавляющее большинство англичан; с высокомерным пренебрежением относившиеся ко всему индийскому, они тщательно хранили, буквально пестовали свою изоляцию.
Уже в произведениях тех лет главную угрозу «миссии» Запада представляет «европеизированный» индиец, который, однажды выломившись из привычной среды, не может больше быть искренне лоялен к англичанам. Впервые такой образ мы встречаем в романе Мейзона «Разрушенный путь» (1907).