Прихрамывая, она дошла до того места, где лежал мистер Чоудхури. Опустилась на колени, сказала: «Мистер Чоудхури», но коснуться его не решилась, увидев залитое кровью лицо, открытые глаза и то невыразимо страшное, во что превратился его череп. — Нет, — сказала она. — Нет, этого не может быть. Господи, прости меня. Всех нас прости, господи. — И, закрыв лицо руками, заплакала, чего с ней не бывало уже много лет, и плакала долго.
А потом вытерла глаза — три раза сильно провела по ним рукавом кофты. Почувствовала, как упали первые тяжелые капли дождя. Ее непромокаемая накидка осталась в машине. Она произнесла в смятении: — И нет ничего, чем бы его накрыть, ничего, ничего. — Поднялась, согнулась и, ухватив его за ноги, оттащила на обочину.
— Я бессильна, — сказала она, словно обращаясь к нему там, куда его оттащила, где он лежал мешком, весь в крови, потеряв облик человеческий. — Я ничего не могу сделать, ничего, ничего. — И, обойдя пылающую машину, зашагала под дождем в сторону Майапура. Шла и повторяла: «Ничего не могу сделать. Ничего. Ничего».
А пройдя ярдов сто, остановилась, сказала: «Неправда, могу» — и, повернувшись, пошла обратно, туда, где лежало тело мистера Чоудхури, села рядом с ним в придорожную грязь и взяла его за руку.
— Много же мне понадобилось времени, — сказала она, имея в виду не только мистера Чоудхури. — Жаль, что я опоздала.
Как утверждал впоследствии мистер Поулсон, для него волнения в Майапуре начались в ту минуту, когда он увидел, что старая мисс Крейн сидит у дороги под проливным дождем и держит за руку мертвого индийца. Тот день, день, когда были арестованы члены местного комитета Конгресса, в самом городе начался спокойно. Восстание распространилось не сразу. Поначалу казалось, что только в Дибрапуре и некоторых других глухих уголках округа попробовали опередить события. Во второй половине дня мистер Поулсон выехал из Майапура на машине в сопровождении грузовика, битком набитого констеблями, чтобы проверить слухи о волнениях в тех пунктах, с которыми прервалась телефонная связь; и, хотя в деревне Кандгарх он нашел младшего инспектора танпурской полиции запертым в здании полицейского поста вместе с одним полицейским и тремя монтерами почтово-телеграфной службы, он только тогда оценил всю серьезность обстановки, когда дальше на дороге в Танпур обнаружил сначала сгоревшую машину мисс Крейн, а затем и ее самое.
Беспорядки, которые мистер Поулсон и многие другие сначала не приняли всерьез, были подавлены только в конце августа. В Майапуре каждый в то время излагал различные эпизоды по-своему, хотя иные из этих эпизодов были известны всем. И в первую очередь — эпизод с мисс Крейн, хотя о нем почти сразу же забыли, когда разнеслась весть об изнасиловании молодой англичанки в саду Бибигхар в ночь на девятое августа, в тот час, когда мисс Крейн лежала в бреду, вызванном сильнейшей пневмонией, в майапурской клинической больнице. Позже, когда мисс Крейн не смогла опознать ни одного из мужчин, арестованных в тот день в Танпуре, ее имя опять ненадолго всплыло на поверхность. Мнения разделились — то ли она действительно не узнала людей, которые нанесли ей оскорбление действием и убили мистера Чоудхури, то ли заупрямилась, переборщив в своем старании во что бы то ни стало выгородить этих проклятых туземцев.
А вот о случае в саду Бибигхар не забыли. Европейцы усмотрели в нем ключ ко всей ситуации, в которой они очутились, самое четкое предупреждение о явной опасности, грозящей им всем, в особенности женщинам. Навсегда осталось неясным, вызвали ли меры, принятые властями после изнасилования английской девушки в саду Бибигхар, такие беспорядки, какие зачинщикам и не снились, или же эти беспорядки все равно произошли бы. Одни говорили так, другие этак. Те, кто считал, что, не будь эпизода с изнасилованием и последовавших за ним репрессий, никаких волнений могло бы и вообще не быть, уверяли, что люди, арестованные по приказу комиссара утром 9 августа, — те самые, кого и следовало арестовать, и что репрессии вызвали более серьезные беспорядки, чем гражданское неповиновение, прекратившееся после арестов. Те же, кто считал, что беспорядки начались бы в любом случае и что история в саду Бибигхар всего лишь один из симптомов повсеместной измены, утверждали, что члены местных комитетов Конгресса, которых мистер Уайт был вынужден арестовать, — всего лишь подставные лица, а истинные руководители заговора скрывались в таких местах, как Танпур и Дибрапур. Но в то время причины и следствия безнадежно перепутались, и события следующих трех недель можно было рассматривать лишь по мере их возникновения.