— Я затрудняюсь назвать время, — произносит Дана. — Не смотрела на часы, но, может быть, дежурные на ресепшене… я помню, как здоровалась с ними, потому что там были уже другие… лица…
— Мы уточним, — успокаивает первый и переводит взгляд с записей на Дану непосредственно. В этом взгляде все скрыто за явным и странным Дане состраданием. Во всяком случае такой эмоции (или качества… Дана затрудняется во внутреннем определении) она вовсе не ожидала от сотрудников, представившихся какими-то там полицейскими…
«Я с ума схожу, — мысленно твердо констатирует женщина. — Это не я сейчас глупо говорю — «какими-то там…», я-настоящая никогда не соглашусь на расплывчатые определения чего бы ни было, а тем более представителей любых официальных или государственных структур. Что со мной?!».
— Давайте еще раз по основным пунктам, — терпеливо произносит задающий вопросы. Дана с ужасом понимает, что не помнит его имени.
— Вы прибыли вчера в кафе «Лампочки» около восьми вечера… — не совсем понимая по тону, является ли данная фраза вопросом или утверждением, Дана, тем не менее, согласно кивает. Она дотошно вспоминает и проговаривает вспомненное в большей степени для себя, чем для этого человека.
— Да. Я сверилась с картой в интернете, кафе расположено в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. Из отеля я вышла без пятнадцати восемь, так как люблю точность, но могла на минуту задержаться на светофоре.
Оба полицейских… — «кстати, как я потом буду объяснять работникам отеля этих людей в своем номере?», забывая первую мысль, с ужасом принимает вторую Дана.
— А на встречу вас пригласила Ханна…?
— Я не знаю ее фамилии, — жаром в лицо бросаются кадры памяти о сценах в душе. Уже сомневаясь, было ли это сном или правдой, Дана нервно сглатывает мысль — «а вдруг она там сейчас в этом самом душе спит?». Ведь не помнит же сама Дана как уснула! Воспоминания теряются в странных то ли снах, то ли грезах, а сегодняшний день выныривает из небытия со слишком яркого и непривычно жаркого солнца, странных, слишком явных звуков улицы, пробуждение… поднялась рывком, едва не упала в обморок от непонятного мира вокруг. То, что сначала показалось ей крышей, на самом деле оказалось балконом, и это был единственный позитивный момент в море непонятного кошмара. На этом балконе, лежа, как собака, на одеяле из своего номера Дана, видимо, и проспала нагишом! Всю ночь!
— Как давно вы знакомы с Ханной? — уточняет полицейский. Эти двое пришли с администратором. На их стук в дверь она и проснулась. Работник отеля еще извинялся…
«Точно! — искоркой вспыхивает мысль и поджигает хворост ужаса. — А ведь они, вероятно, могли войти в номер, если бы я не открыла сама!».
Хворост перекрученных мыслей, догадок горит жарко, неистово, с треском.
— А что, собственно… — остановившись на мысли «имеют ли они право», Дана поднимает глаза на того, что задает вопросы, и запоздало вспоминает его единственный ответ — «пани, с которой вы вчера покинули кафе, найдена мертвой в машине, припаркованной позади отеля».
То есть Маризу убили в машине Роберта позади отеля Даны примерно в то самое время, когда они расстались!
— Бред… С Ханной? — Дана подхватывает нить предыдущего вопроса. — Не очень. Чуть больше недели. Она моя массажистка.
— И она пригласила вас на вечеринку? — уточняет Первый. Почему Дане кажется, что он уже ее обвиняет в произошедшем? И сколько времени? У меня же работа!
Шаря глазами в поисках своих часов, Дана походя отвечает:
— Да. Во время массажа не очень удобно обсуждать. Одну интересную тему, и мы договорились там встретиться.
— Понятно, а о чем эта тема? — Первый внимателен, учтив.
Пробегая взглядом по двери в ванную, Дана чуть задерживает на ней взгляд.
— О фантомах и причудах психики, — она невольно хмыкает, вспоминая о причудах, имевших место вчера за этой дверью. Тело однозначно и очень ярко самочувствием свидетельствует об истинности тех воспоминаний — не сон, все было физически, по-настоящему.
«А может быть, настоящая Ханна как-то проникла в номер?!».
— Мои часы, извините, — Дана поднимается, зацепившись взглядом за искомый предмет. Они находятся на привычном месте — прикроватной тумбочке.
— Вы куда-то спешите? — вдогонку летит новый вопрос.
— Конечно, на работу… — глядя на циферблат, Дана от удивления не может поверить стрелкам. Она не могла проспать до полудня!
— Вы уверены? — уточняет «задающий вопросы», — сегодня суббота.
— Да… — Дана оборачивается к мужчинам, а затем бросает взгляд на себя — слава богу, она не забыла одеться! Второпях преодолевая расстояние от балкона до входной двери, в которую стучали все настойчивее, Дана автоматически наскоро накинула вчерашние вещи прямо на голое тело — только шорты и блузку. Не ощущать нижнее белье оказывается очень странно и в большей степени дискомфортно — будто голая.
— У вас суббота рабочий день? — вновь уточняет Первый.
— Нет, — держа часы в руках, Дана садится обратно, неуверенно улыбается и внутренне сама себя казнит за эту дурацкую слабую неуверенность. — Я просто… наверное, смена часовых поясов наконец-то догнала. У меня была очень напряженная неделя. Чуть больше.
— Понятно, — кивает мужчина полицейский. Он выглядит как «типичный поляк» в понимании-памяти Даны. Мысленно она их всегда определяла как «мягкие». Вот ее соплеменники украинцы всегда «энергичные», немцы всегда «квадратные» и это не геометрия…
«Боже, что я несу?!» — сама себя останавливает Дана.
— Извините, мне нужно в туалет, — она вновь резко поднимается и не удерживаемая никем, стремительно пропадает в ванной комнате, совмещенной с другими удобствами.
Закрыв дверь на щеколду, Дана с каким-то внутренним облегчением отмечает, что Ханны в душе нет. Есть лужицы недосохшей воды на полу, начатые бутылочки шампуня, кондиционера, геля для душа… и в уголке около сливной решетки браслетик Маризы — тонкая цепочка из белого золота с подвеской в виде распускающегося лотоса.
Сев на унитаз, Дана ладонями закрывает лицо.
— Это дурной сон. Я сейчас проснусь, — не самое лучшее заклинание от сумасшествия. И голос звучит неуверенно.
«С Маризой я простилась в машине, я это отлично — отчетливо помню. Она еще не хотела меня отпускать, несла какую-то чушь, пришлось даже оттолкнуть ее…».
На полотенцесушителе висят трусики — мама с детства приучила самой стирать нижнее белье, даже если надевала всего раз. Дана не раз злилась на себя за эту неистребимую архаичность, но сейчас ей порадовалась — хоть что-то в этом мире еще сохранилось на прежнем месте.
Надев нижнее белье, ощутив его плотность, привычные рамки, Дана словно вновь обрела некую точку опоры. Затем умыла лицо, аккуратно промокнула его полотенцем, влажными руками «расчесала» волосы. Всего несколько штрихов — и мир кажется немного понятнее!
Если бы только не этот дурацкий браслет!
Взяв украшение в руки, Дана вспоминает — Мариза вчера представляла его как очень милую и дорогую сердцу вещь, подаренную родителями в честь какой-то их семейной даты, но это уже неважно и даже «как он оказался здесь» пока не главное. Первостатейные вопрос и задача — что с ним делать?
Спрятать в карман? Спустить в унитаз? Отдать полицейским, сидящим за тонкой преградой фанерной двери?
«Ну в самом деле! Как-то же он здесь оказался? Найдут как — найдут убийцу».
В странном порыве смехо-плача Дана закрывает глаза и качает головой.