- Мыр-р-р… Мырр-рак, мыр-р-ррак… - тарахтела призрачная кошка, развалясь на коленях Жемчужинки, руки которой непрестанно наглаживали её. Глаза кошки вспыхивали искрами, словно там, в глубине их, проносились метеоры, и щурились от удовольствия! Ведь никто кроме Жемчужинки не мог не то что наглаживать её, даже прикоснуться.
- И вот интересно, - продолжила Ночка, - почти всегда, с редчайшим исключением, там где только свет, жизнь, тем не менее, зародилась в сумеречной зоне. Ты же понимаешь о чём я?
- Да, мы с папой регулярно изучаем строения солнечных систем, физические законы их существования, - покивала девочка головой, - Смотрим в большой телескоп…
- Я не сильный, не слабый,
Я не добрый, не злой,
Я Терминатор, я - никакой!
Меня не пощупать, меня не узреть,
Меня как бы нет, и всё же я есть…
- Это папа сочинил стишок про терминатор. Границу дня и ночи.
- Очень точно, - прянув ушками, улыбнулась Ночка.
- У нас, на экваторе, терминатор очень быстр. Лишь недолго имеем удовольствие наблюдать феерию вечерних красок. А вот на северных широтах вечер наступает гораздо медленнее. Но я, - Жемчужинка вздохнула, - ещё там не была.
- Обязательно увидишь, - погладила по плечу девочку Посланница, - Но вернёмся к зарождению жизни. Во мраке, там, где фотоны света настолько редки, что можно считать их математической погрешностью, жизнь зарождается, живёт и процветает на порядки чаще, чем в сплошном свете. Можно смело утверждать, жизнь и мрак почти всегда союзники.
- Мрр-ррак, мырр-рак… - подтвердила кошка, педалируя мягкими лапками, выпуская и пряча острые когти, - Мыр-р-рак…
- Но о мраке мы поговорим отдельно и более подробно в следующий раз, а сейчас - Ночь! Ночь, моя хорошая, это время таинств и чудес. Она сама по себе прекрасна! Ночь на Океании - только одно из величественных зрелищ, которые ты увидишь в своей жизни. Не только каждая из бесчисленных планет, но и каждый отдельный уголок на этих планетах имеет свою "ночь". Свои краски, свои тени, запахи, звуки…
Ночь - это время таинства зарождения жизни. И время таинства рождения жизни. Большинство живого, так уж устроен этот МИР, - Ночка вскинула руки, словно охватывая всю вселенную, - зарождается и рождается ночью. Ночь - это жизнь, моя девочка.
- Но ночью охотятся самые опасные и могучие хищники. На многих островах, что мы видели, и в открытом Океане ночь самое опасное время.
- Да, это так, - улыбнулась Ночка, - но хищники тоже часть жизни. Белый, пушистый маленький кролик приятней, во всех смыслах, чем большая, колючая, сегментированная сколопендра с большими жвалами. Ты можешь убить сколопендру от того, что она опасна, а можешь потому, что она тебе не нравиться или ты просто можешь. Но если ты не убьёшь и не съешь кролика, когда к тебе подступил смертельный голод, когда ты замерзаешь, то ты, как представитель своего вида, окажешься слабой, нежизнеспособной, не продлишь свой род и не выиграешь в конкурентной борьбе.
- Пищевая цепочка, - покивала головой Жемчужинка, - экологическая ниша.
- Именно, - кивнула Ночка, - Чем выше вид в этой цепи, тем проще выживать. Но если ты разумный, то на тебя накладываются иные требования. Человек, в этом смысле, очень безответственен.
Простительно, когда ради пропитания и одежды он уничтожает подходящие для этого виды животных. Необходимость существования. Можно понять его, когда истребляет опасных хищников, паразитов, вредителей, виды распространяющие болезни. Это защита существования.
Но когда он истребляет различные виды ради роскоши, ради забавы, тешит своё эго, когда уничтожает целые экологические ниши просто походя - это преступно. Вдвойне преступно, когда человечество или другой вид разумных достиг такого уровня цивилизации, что уже нет непременной необходимости носить шубы из меха редчайшего хищника дабы защитить себя от холода. Или охотиться на редкого зверя, чтобы повесить его голову на стенку своих трофеев.
- У папы тоже есть такая стена, - задумчиво протянула девочка.
- Смею предположить, - покачала головой Ночка, - там нет ни одного трофея, на которого он напал бы сам, ради тщеславия, чтобы мышцой поиграть. Почти все они напали первыми, ну, разве только некоторые были добыты ради ценных ингредиентов.