I
Возобновил знакомство с Вронченкой. Офицер Генерального штаба В. служил когда-то в Новороссии. Порох нюхал при осаде Силистрии. Говорит, что пушечное ядро, вылетев из жерла, перестает быть бесчувственным предметом; оно чертит в воздухе линию твоей Судьбы, а ты стоишь лицом к лицу с Вечностью… Конечно, русскому офицеру не пристало кланяться ядрам. Но столбенеть, дожидаясь, когда тебя разнесет в куски, — что-то фатальное, что-то пиетическое. В. переводил Байрона, Шекспира.
В. встретил меня холодно. Так не встречают старого сослуживца. Первым моим движением было показать тыл. Этого я не сделал. Его мрачная несообщительность простительна. Он глубоко и сильно любил невесту; ее постигло безумие отвратительного свойства; она перевоплотилась в какое-то дикое животное… Вообще женщины и безумие вещи нередко совместимые. В таких случаях держись от них на расстоянии ружейного выстрела, не уступая ни пяди страсти, сколь бы пылкой оная ни была.
В. черноволосый, смуглый; черты резкие, строгие. Он нисколько не желает нравиться; в его манерах нет нарочитой учтивости.
Отмечаю главное. В. недавно вернулся из Малой Азии, где провел три года, и притом незаметных. Государь удостоил его высочайшей аудиенции, назначил пожизненный пенсион и произвел в полковники. Наблюдательные операции в Малой Азии, на территории, подвластной Дивану, требовали, кроме математических способностей, проницательности, мужества, благоразумия. Ему велено было составить секретные маршруты прохода наших войск через Малую Азию… Отсюда заключить должно, что вышней власти известен план кампании, которую П-ов справедливо называет исполинским предприятием.
В. подал мне мысль посетить Отделение восточных языков при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел.
На Фонтанке, у Семеновского моста, квартирует директор Отделения г-н Аделунг, а также учители и слушатели, коих шестеро. Они, будущие драгоманы[1], изучают арабский, персидский, турецкий, монгольский. Это дельно. Необходим, однако, переводчик с древнееврейского. Рекомендовано г-ном Аделунгом обратиться за советом к протоиерею Павскому. Впрочем, еврей Б-г утверждает, что в многотысячном Исходе легко найти жидов, владеющих языком праотцев. Но я не доверяю еврею Б-гу, хотя П-ов и прочит ему статскую должность Зоровавеля.
Что до языка, известного повсеместно в Малой Азии, то существует «Карманная книга для русских воинов в турецких походах». Ее составил г-н Сенковский, издатель журнала «Библиотека для всех».
П-ов ехать к нему не пожелал, отговариваясь тем, что хотя г-н С-ий имеет ум меткий и острый, но ужасный грубиян, натура вздорная. Исполинское предприятие, как говорит сам же П-ов, требует гениальной предприимчивости. Его отговорки неприемлемы. Кончилось тем, что он раздобылся турецкими разговорниками через посредника. Книжка заключает в себе все, что необходимо на марше к Иерусалиму. Например:
Еврей — Чефыд.
Женщина — Карм.
Любовь с женщиной — Ышк.
Получил сведения относительно жидов, коих не наблюдал на театре военных действий.
Наполеон называл их наследниками героев, достойных Рима и Спарты. Ежели это и так, в чем я решительно сомневаюсь, то нельзя упускать из виду, что за тысячелетия рассеяния и приблудной жизни еврейское племя выродилось в жидовское. Разумеется, движение к Иерусалиму воспламенит отвагу, придаст храбрости. Однако возможно ли быстрое обращение жидов в евреев?
Опасения не оставляли меня до вчерашнего разговора с графом Б-фом[2]. Его сиятельство утверждал, что евреи в кампанию Двенадцатого года горячо желали успеха нашему оружию и ревностно тому споспешествовали в разведывательных операциях, хотя и подвергались жесткому мщению как неприятельской армии, так и польского населения, которое держало сторону Наполеона. Он, граф Б-ф, сослался также на мнение незабвенного Милорадовича, который, оказывается, говорил, что евреи много сделали для нашей победы и что без евреев он не был бы украшен орденами… Благородный герой наш, несомненно, преувеличивал, однако льстить жидам резона у него не было.
Днями у Демута остановился консул К. И. Б. Он приехал из Малой Азии, из Смирны. Добрый и восторженный П-ов сообщил мне, что К. И. Б. однокашник Гоголя. Положим, занятный сочинитель, да мне какое дело. Вечера с К. И. Б. здесь, у Демута, неизмеримо важнее вечеров на каком-то хуторе[3].
Я не ошибся. К. И. Б. на многое открыл глаза по части статистики и административной. Диван разваливается, янычары бунтуются, Египет, Аравия, Сирия объяты волнениями. Все играет нам в руку.
2
Имеется в виду А.Х. Бенкендорф.
Сообщение П.П. Ащеулова подливает масла в наше предположение о причастности шефа жандармов к заговору сионистов.
3
Консул в Смирне К. И. Базили действительно учился вместе с Н.В. Гоголем и впоследствии сопровождал писателя, мало ценимого П.П. Ащеуловым, в путешествии по Св. Земле.
К.И. Базили принадлежит монография «Сирия и Палестина». Н.В. Гоголь писал, что он не знает другой книги, «которая бы так давала знать читателю существо края».