Горенки, как и многие другие угодья, достались фаворитам Елизаветы - Разумовским, которые и возвели существующие поныне сооружения. Это прежде всего роскошный дворец сенатора А. К. Разумовского - сына президента Академии наук Кирилла Разумовского.
Главный дом-дворец, да и весь ансамбль с многочисленными службами построен по проекту архитектора А. А. Менеласа. Два боковых флигеля соединены с дворцом открытыми колоннадами-галереями. В большом тенистом парке выкопаны пруды, устроены мостики, беседки, гроты.
В начале XIX века появился ботанический сад и оранжерея. Девять тысяч растений произрастали в теплицах и на открытом грунте. Сад Разумовских в Горенках славился на весь мир как одно из чудес Москвы и до известной степени мог соперничать с возникшим гораздо позже баснословным садом и парком в поместье графа Уварова за Можайском. Сад Разумовских послужил основанием Московскому ботаническому саду, находящемуся на углу 1-й Мещанской улицы (ныне проспект Мира) и Грохольского переулка.
В 1830-х годах горестная и героическая жизнь Натальи Долгорукой была увековечена поэмой Ивана Козлова. Поэма так и называлась «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая».
Автор «Вечернего звона» и многих других популярных стихотворений, друг Жуковского, слепой поэт И. Козлов воспользовался «Записками» Долгорукой и претворил их в поэму. Она вызвала восторженные отклики читающей публики. Поступок женщины, отказавшейся от всех материальных благ и последовавшей за мужем в ссылку, перекликался с подвигом жен декабристов. Да и художественные достоинства поэмы привлекали читателей. Безыскусственно, просто и сильно звучали многие места поэмы.
«Тогда давали ей совет
Расторгнуть узы роковые,
Покинуть друга своего.
И при дворе не трудно б снова
Найти ей жениха другого…
Нет, не покину я его,
Она в слезах им говорила,
Я счастливым его любжла,
Он и в несчастье все мне мил».
Слова эти близки монологу княгини Трубецкой из написанных позднее «Русских женщин» Некрасова: «Нет! Я не жалкая раба, я женщина-жена! Пускай горька моя судьба, я буду ей верна».
Живописно и ярко передает Козлов вид усадьбы:
«За рощей темною в долине,
При зеркальной пруда равнине,
Вельможи знатного село
Красой приветною цвело;
Высоких лип в тени зеленой
Хоромы барские стоят,
Они вид древности хранят;
В гербе под графскою короной
Щит красный в поле золотом
Лавровым окружен венком
С двумя блестящими крестами,
А в поле светлом меч с копьем
И полумесяц вверх рогами».
…Название усадьбы произошло от села, которое ему принадлежало, - Горенки. Народная топонимика объясняет происхождение этого названия не от слова «горница», а от «горя». Очень возможно, что именно так и было, ибо с незапамятных времен везли и просто гнали по Владимирке через эту деревню ссыльных. Тут же с ними расставались родные и близкие - дальше следовать не разрешалось. Сколько же горя, сколько же слез перевидали Горенки!
Через них по Владимирке везли закованного Пугачева в деревянной клетке, коляска с жандармами по бокам мчала в царскую ссылку Герцена и многих других революционеров. Именно образ Владимирки, а с нею и Горенок, встает из народной песни, возникшей в 80-х годах прошлого века:
«По пыльной дороге телега несется,
В ней два жандарма сидят.
Сбейте оковы, дайте мне волю,
Я научу вас свободу любить!»
Никогда не забудется и картина Левитана «Владимирка», написанная поблизости от Горенок. Свидетельница ее рождения, художница С. Кувшинникова, вспоминала:
«Однажды, возвращаясь с охоты, мы с Левитаном вышли на старое Владимирское шоссе. Картина была полна удивительной тихой прелести. Длинная полоса дороги убегала среди перелесков в синеву. Вдали виднелись две фигуры богомолок, а старый, покосившийся крест-голубец со стертой дождями иконой говорил о давно забытой старине. Все выглядело таким ласковым, уютным. И вдруг Левитан вспомнил, что это за дорога. «Постойте. Да ведь это Владимирка, та самая Владимирка, по которой когда-то, звеня кандалами, прошло в Сибирь столько несчастного люда…» И в тишине поэтичной картины стала чудиться нам глубокая, затаенная грусть. Грустными стали казаться дремлющие перелески, грустным казалось и серое небо».
…Хозяевам роскошных каменных палат, стоявших недалеко от Владимирки, мало было дела до вселенского горя, хотя усадьба и называлась так же, как и деревня, - Горенки. Сюда, в тенистые парки, не долетали ни плач, ни стоны, ни звон цепей, ни унылые песни.