Впрочем, отвлечемся от историко-филологических изысканий, спустимся по крутой тропке к берегу Москвы-реки, пройдем мимо величавых, очень много повидавших на своем веку сосен и отправимся к Саввино-Сторожевскому монастырю. Вон там виднеются его причудливые седые стены, к которым ведет торная дорога.
Да, дорога эта повидала немало. В знаменитую на всю Русь обитель, на поклонение «святым» мощам Саввы Звенигородского стекались тысячи и тысячи. В иные дни шествие напоминало картину Репина «Крестный ход». Пропыленные, измученные зноем толпы в страстном чаянии лучшей доли шли и шли к «преподобному».
А в иные дни дорога представляла совсем иное зрелище. По ней любил бродить художник Исаак Ильич Левитан, живший здесь же поблизости в Саввинской слободе. Звенигородские годы явились в его творчестве великим переломом. Именно тут впервые познал он настоящую русскую природу, ибо до того жил в Москве и выезжал лишь в дачные места. Исследователи жизни и творчества этого вдохновенного живописца, певца земли русской, утверждают, что именно под Звенигородом «сошла на Левитана сокровенная поэзия искусства». Наслаждаясь этими безбрежными заречными далями, блещущими главами монастыря, розоватыми в лучах заходящего солнца крепостными стенами, бронзовой корой исполинских сосен,
Покосившимися деревушками, он незаметно для себя открыл новый мир русской природы.
Дорога поворачивает направо в гору. Л вот и въездные ворота с многоцветным изображением святого Саввы. Мы входим на территорию монастыря и глубоко проникаемся поэзией давно прошедших времен.
«Царицыны палаты», построенные для жены царя, Марии Милославской, превосходно реставрированные, являются, по мнению многих знатоков, едва ли не самым характернейшим памятником русского зодчества XVII века. Трудно оторвать взор от кувшинообразных колонн и шатрового верха гостеприимно выступающего вперед крылечка, от всей сказочной, кирпичной изукрашенности палат. Вот уж где сказка, так сказка, песня, так песня!
Экспозиция музея, развернутая в одной из бывших церквей, поведает об археологических раскопках, о том, что здесь стояли древние поселения славян-кривичей. Она расскажет о жизни духовенства этого монастыря, о том, как искусно ткались ризы, о замечательных кустарных промыслах (часовом, игрушечном, музыкальных инструментов), процветавших в окрестных селах.
Представлены предметы обстановки из соседних барских усадеб, в том числе резное деревянное французское кресло изумительной работы.
Служебная деятельность писателя Антона Павловича Чехова, работавшего в 1884 году в Звенигороде врачом, пройдет перед вами. Фото рассказывают, что в городе сохраняется посаженная им липа, а на стенах бывшей уездной больницы помещена мемориальная доска. Как и для Левитана, впервые встретившегося здесь с русской природой, пребывание Чехова в Звенигороде явилось первым соприкосновением с народной жизнью. На материале здешних впечатлений написал он ряд рассказов, и об этом напомнит экспозиция музея.
Посетитель узнает и еще об одной трагической страничке истории города. В 1920 году среди монастырских стен произошло кровавое столкновение. Кулацкая часть населения, связанная с монахами упраздненного Советской властью монастыря, враждебно встретила реквизицию хлебных монастырских излишков для голодающего населения. Озверевшее кулачье убило трех звенигородских коммунистов и в их числе секретаря укома партии Макарова. Светлая память о нем живет в народе, и его именем назван крупнейший в районе колхоз.
По настоянию трудящихся были вскрыты мощи преподобного Саввы. Каково же было изумление собравшихся, когда вместо нетленных мощей предстала одетая в рясу кукла. Вот кому поклонялись целые столетия массы верующих!
Многое еще расскажет экспозиция музея. Но выйдем из церкви, и снова повеет на нас привольем русских полей и лесов, и вновь заблещет чарующая красота родной природы. На заре Звенигород звенит!
«Мое Захарово»
Александра Пушкина впервые привезли в Захарово в 1805 году, когда ему исполнилось шесть лет. Стоял тихий теплый летний вечер, когда Пушкины прибыли в сельцо. Из Москвы отправились еще утром, останавливались на отдых и обедали, пили чай в большом селе Перхушкове и вот, наконец, приехали.
Утром Александр выбежал из дома. Нянька Арина Родионовна испуганно крикнула было: «Куда же вы это, батюшка, Александр Сергеевич, не умывшись да не покушавши»… Но он уже бежал по расчищенным дорожкам липового парка к пруду. Еще вчера вечером, когда подъезжали, он приметил его. Тогда в сумерках воды тускло и темно отсвечивали. Сейчас вода казалась совсем прозрачной. От набегающего ветерка появлялась серебристая рябь.