Сэм появился в вестибюле уже в семь сорок пять, обуреваемый желанием как можно скорее приступить к делу: сегодняшний и десять последующих дней, пока будет рыться котлован, были важны, но Сэм хотел, чтобы они поскорее кончились и можно было приступить к самой важной стройке в его жизни.
С самого начала Сэм Каултер был очень придирчив в выборе проектов зданий, которые он собирался строить, хотя иногда это и стоило ему работы. Он считал, что творения рук человеческих, украшающие землю, должны быть настолько совершенны, чтобы заслужить право занять место, которое принадлежит природе. И в соответствии со своей философией, он брался в основном за такие проекты, к которым и прикасаться не хотели другие строители. Зато теперь все застройщики хотели заполучить в главные инженеры проекта только его.
Для Сэма – чем сложнее был проект, тем лучше. Он никогда не сомневался в успехе… вплоть до сегодняшнего дня.
Проблемы, возникшие при разработке проекта «Нефритового дворца», затмевали все, с чем ему приходилось сталкиваться до сих пор. Это сооружение должно было стать колоссальным успехом – или колоссальным провалом. Поэтому все нужно было сделать как можно точнее.
Теперь, рассматривая интерьер вестибюля другого отеля Джеймса Дрейка, Сэм понял: Джеймс говорил ему правду, когда обещал, что не поскупится на расходы. Ему и в самом деле дадут лучшие материалы, которые сделают «Нефритовый дворец» шедевром строительного мастерства.
Интерьер отеля был изысканным и отвечал самому утонченному вкусу, как и все здание. Белоснежный мрамор покрывали толстые ковры с затейливым орнаментом, – очевидно, антиквариат. Повсюду были оборудованы уголки для бесед с парчовыми золотисто-рыжими креслами вокруг кофейных столиков из красного дерева, расставленных так, чтобы обеспечить ощущение полной непринужденности. На пьедесталы из черного мрамора были водружены огромные фарфоровые вазы, бесценные свидетели расцвета древних династий; в них располагались пышные букеты орхидей, плюмерий и других экзотических цветов. На мраморных стенах висели нефритовые панно с искусно вырезанными на них сценами из китайской мифологии, а вверху мерцали, отбрасывая вниз столбы света, массивные хрустальные люстры.
Это был всего лишь вестибюль отеля, но он производил впечатление уютной гостиной короля.
И кто же сиживал в этой гостиной? «Ветра торговли» гордились своей интернациональной клиентурой; несмотря на национальные различия, все постояльцы источали удивительно похожую ауру успеха и власти, и в каждом ощущалось стремление к еще большим вершинам. Все носили костюмы от самых известных кутюрье, выражение лиц было удивительно спокойным, они говорили приглушенно и вежливо.
Однако Сэм хорошо понимал, что эти люди проворачивают миллиардные сделки.
Сэм слышал о лихорадочном напряжении, в котором жил Гонконг, где состояния делались или терялись за одну ночь и где по мере того, как часы неумолимо отсчитывали оставшиеся месяцы до непредсказуемого 1997 года, каждая секунда становилась все дороже и дороже. Многим еще предстояло сделать в Гонконге огромные состояния, достичь своей самой заветной мечты и насытить свои самые жгучие страсти.
Сэм ожидал, что станет свидетелем этой лихорадки, но ему было больше по душе королевское спокойствие. Именно с таким спокойствием разыгрывались в Гонконге самые высокие ставки. Сэм Каултер обожал покер. Независимо от того, что у него было на руках, он всегда выигрывал.
И вдруг в вестибюле появился игрок, который явно не знал правил. «Американец, – решил Сэм, – молодой, явно опаздывающий на встречу и, скорее всего, не готовый к ней». Он несся по антикварным коврам прямиком к вращающейся двери выхода… Сэм стоял на его пути. Избегая столкновения с парнем, Каултер резко отшатнулся в сторону и тут же сам врезался в кого-то.
Сэм успел поймать ее на лету – страшного приземления на белоснежный мрамор пола не случилось.
Когда он помог ей выпрямиться, то на ее лице была написана завораживающая ярость.
– Извините, Бога ради, – выпалил Сэм, – я виноват. Я не заметил вас.
Его мольба о прощении застала ее врасплох – и тогда она улыбнулась. Словно солнце выглянуло из-за грозовых туч, и мир вдруг изменился. Яростный шторм остался в прошлом, и осталось только великолепие – блестящее и не менее завораживающее.
– Это совсем не ваша вина, – сказала она, и Сэма удивил ее акцент – настоящий «королевский английский», причем говорила она с истинно королевским величием. – Я видела, что случилось, – он наверняка столкнулся бы с вами. – Она задумчиво склонила голову набок, и в дневном свете люстр ее иссиня-черные волосы засверкали, словно солнечная радуга. – Я подумала, что вы не собираетесь двигаться, и ему придется обогнуть вас.
– Нужно же было поддержать парня.
Она кивнула, и Сэм заметил в ее глазах непередаваемую мягкость.
– И все же, – спокойно добавила она, – вы могли бы обвинить его в том, что вам пришлось отступить назад.
– Но отступил-то я по собственной инициативе, – просто ответил Сэм. – Значит, и ответственность на мне, поэтому я виноват перед вами за то, что вы пострадали от этого.
– Ничего страшного.
Она нагнулась за своим кейсом, но Сэм и тут оказался быстрее – он заметил, какие у нее высокие каблуки и как ненадежно покоятся на них ступни. Неслучайно она не устояла на ногах, когда он толкнул ее.
– У вас все в порядке? – спросил он ее, снова поднимая на нее глаза.
– Все в порядке, спасибо.
Они должны были разойтись – инцидент был исчерпан, – но еще какое-то время, на несколько ударов сердца, их глаза не могли оторваться друг от друга; в ее глазах читалось удивление и одновременно приглашение к продолжению знакомства, а в его – нескрываемый интерес. И тут волшебство исчезло – оба вспомнили, что они в Гонконге, где каждая секунда на вес золота. Впереди ждала работа, ждали еще не сколоченные состояния.
Она исчезла из виду, но не стерлась из памяти, – загадочное существо, полное контрастов. «Кто она? – ломал себе голову Сэм. – Топ-модель с кейсом? Китайская принцесса, получившая образование в Англии? Или английская, выросшая здесь? И неужели эти глаза, то темные от ярости, то, в следующее мгновение, сияющие, как солнце, неужели эти глаза в самом деле такие зеленые?»
Джеймс появился ровно в восемь.
– Ну, как долетели? – спросил он, и они отправились в Башню Дрейка в шести кварталах отсюда.
– Нормально, без опозданий и проблем.
– Тайлер вас встретил?
Сэм кивнул.
– Мы проехали мимо котлована по пути сюда. Ничего местечко. Трудно найти другое, откуда бы открывался лучший вид.
– Лучшего и не найти. Вы видели трейлер у котлована? Там будет ваш рабочий офис. Там уже должно быть все, что нужно для работы, а если не будет – сообщите мне. У вас будет и офис в Башне, – он потребуется вам для совещаний в ближайшие десять дней, – но вы можете пользоваться им и потом.
– Спасибо. Что у нас на сегодня? В три мы встречаемся с Тайлером. А прораб?
– Чжань Пэн. В час. Это лучшая бригада в Гонконге. Они строили для меня и «Ветра торговли», и Башню Дрейка, два кооператива в Стенли и еще шесть доходных домов на Новых Территориях. Пэн не кончал строительного колледжа, да и вообще у него нет профессионального образования, но все другие строители говорят, что у него золотое чутье. Однако он не станет указывать вам, если только вы сами не спросите.
– Приятно слышать. Я обязательно спрошу. – Они прошли едва квартал по Чейтер-роуд, но Сэм уже понял, что Дрейк соответствует своей репутации. На этой неделе Сэму придется встречаться с массой людей, имеющих отношение к строительству, и каждая встреча будет важной. Однако, кроме Сэма, были только три человека, чьи действия определяли успех или провал проекта: компания, которая будет поставлять качественные материалы в соответствии с требованиями заказчика, прораб и, разумеется, архитектор. На сегодня Джеймс уже организовал ему встречи с двумя из этих людей. Сэм мог и не спрашивать, наверняка на утро уже назначена встреча с архитектором, но все же спросил: