– Ты не виновата, Ив. Ты ведь даже не знала… не подозревала. Ты не виновата.
Тут Джеффри, раздосадованный этим диалогом, начал проявлять нетерпение. Он продолжил пытку:
– Ты наверняка думал, что хотели убить тебя, Джеймс? Это было глупо с твоей стороны. Но, говоря по правде, вы оба должны были тогда погибнуть. Дело было испорчено, и я был просто в ярости. Но потом я понял, что все сложилось к лучшему. – На его лице появилось довольное выражение. – Мне доставляло огромное наслаждение наблюдать за твоими страданиями. Это было в высшей степени забавно! – Внезапно удовлетворение на его лице сменилось злостью. – Однако вскоре ты снова стал досаждать мне. Самое меньшее, чем ты мог отблагодарить меня за то, что я пощадил тебя, было строительство «Нефритового дворца». Но долго же ты с этим возился, не так ли?
Джеффри пожал плечами, как бы прощая ему грехи:
– Ладно, не будем вспоминать прошлое. Особенно теперь, когда отель станет моим. Я думал, что как-то не слишком ловко покупать его, слишком напоказ, но теперь… теперь все в Гонконге узнают, что я хочу сделать его памятником моей любимой принцессе и моему дорогому другу Джеймсу. – Его лицо посерьезнело, словно он уже читал посвященную их памяти речь на открытии Дворца. Потом улыбнулся, снова став похожим на безумца. – Боюсь, теперь нам предстоит кровавая баня, прямо здесь, на этом белоснежном мраморе. Я планировал несколько иную сцену, но думаю, что и эта будет не хуже.
Джеффри снова превратился в режиссера, начав объяснять каждому актеру его роль в этом смертельном сценарии:
– Джеймс, ты появился здесь, преследуя Тайлера. Ты обнаружил, что именно он надул тебя. Начинается драка. Наша маленькая героиня Ив храбро решила вмешаться. – Он трагически вздохнул. – Но увы, безрезультатно. Более того, она погибла от случайной пули в результате вашей перестрелки. Тут возвращаюсь домой я и обнаруживаю три трупа. Великолепно, что вы на это скажете?
«Время», – решил Джеймс. В безумных глазах Джеффри было видно нетерпение увидеть свой кровавый сценарий в действии. Джеймс решил дать Джеффри еще восемь секунд. Восемь – счастливое число. Безмолвный обратный отсчет подойдет к концу, когда Джеймс задаст свой последний вопрос.
– Почему ты хотел убить Алисон?
«Восемь».
Джеффри пожал плечами.
– Почему бы и нет?
«Семь».
– От нее было столько неприятностей. Неужели отпускать ее из Гонконга без единой царапины? Нет, пусть храбрый маленький летчик останется здесь.
«Шесть».
– И фотографии были уничтожены по твоему приказу, Джеффри?
«Пять».
Джеффри самодовольно ухмыльнулся:
– Разумеется.
«Четыре».
– Кстати, о неприятностях: жаль, что вы не увидите, что я приготовил для Джулианы Гуань.
«Три».
– Мне так нравится, когда остаются люди в запасе, – объяснил Джеффри. – Смотреть, как они страдают, как они скорбят.
«Два».
– Ну ладно, я посмотрю хотя бы на заплаканное лицо незаконнорожденной дочери Джулианы.
Тело Джеймса Дрейка было готово стать смертельным оружием.
Но не успел он сказать «один», как раздался какой-то странный звук – слишком чудовищный, чтобы принадлежать человеку, и совершенно непохожий на рев тайфуна, хотя вой ветра, бушующего за окнами, достиг своего максимума.
Но это было что-то другое, похожее на раскат грома, но шедшее откуда-то из глубины Замка.
Раздался раскат грома, и стены Замка содрогнулись, под ним заколебалась почва, и в мраморном полу разверзлась пропасть.
Трещина была огромная, с зазубренными острыми краями, такая широкая, что Джеффри внезапно оказался далеко от Джеймса – разверзшаяся пропасть перенесла его на безопасное расстояние.
Но его поджидала иная опасность: пропасть разверзлась почти под его ногами. Чтобы сохранить равновесие, ему пришлось отпустить Ив. Это помогло, но только на мгновение.
Раздался новый раскат, более мощный, и земля снова содрогнулась; огромные мраморные челюсти начали сжиматься, неся с собой лорда Ллойд-Аштона, увлекая его в пропасть… и, наконец, поглотив его целиком.
Наступила тишина.
Даже вой ветра за стенами Замка смолк.
Долго никто из них не мог вымолвить ни слова. Случилось нечто, о чем никто из них не сможет никогда рассказать.
Ослепленный дракон отомстил.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Нефритовый дворец»
Суббота, 11 декабря 1993 г.
Сэм был удивлен, что слышит звук: толстые стены отеля отлично изолированы, а специальное стекло должно поглощать рев самого сильного шторма. Однако он слышал шум, именно такой, каким и должен быть рев тайфуна – как будто прямо на них несся грохочущий порожняк.
Удивительно было и то, что несмотря на этот рев, Мейлин спокойно спала в своем гнездышке. Сэм устроил его в дальнем алькове, подальше от окна. Конечно, даже если бы ветер сокрушил стеклянную стену, она не разлетелась бы на куски, а треснула. Сэм не сомневался в качестве особого стекла, но ведь никто не проверял его при таком тайфуне.
И даже если бы оно разлетелось на кусочки, гнездышко Мейлин было далеко от него. Тем не менее, Сэм встал перед ним, чтобы защитить ее своим телом, как щитом.
Мейлин вздрогнула и медленно распрямилась – впервые за пять часов. Сэм подумал, что она просто перевернулась во сне, но нет – длинные черные ресницы дрогнули и раскрылись.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – ответила она. – Что это за шум? Тайфун?
– Скорее, прелюдия. Если только он не ускорился, то апогей наступит не раньше, чем через час.
– Сколько сейчас времени? Уже полночь? – Почти. Как ты себя чувствуешь?
– Отдохнувшей. – Искорки блеснули в ее глазах. «И более сильной, – добавила она про себя. – И более храброй», – добавила она еще, вылезая из гнездышка и направляясь к охранявшему ее покой ковбою.
Она почти дошла до него, как вдруг погас свет.
– Сэм, смотри, – прошептала она. – Смотри, что там творится!
Сэм думал, что знает, что именно он увидит за окном: потоки дождя, текущие по стеклу не вертикально, а горизонтально. Похоже, что во время тайфуна не работает закон тяготения, и ураганные дожди не падают на землю отвесно; эффект еще усиливается тем, что вода начинает блестеть, отражая огни города.
Но то, что он увидел, потрясло его: окно светилось. Покрытое водой стекло светилось само по себе изумрудно-нефритовым светом.
Мейлин, не в силах сопротивляться искушению, подошла к окну, потрясенная великолепием этого зрелища. В конце концов, она ведь была Элли, а стеклянная стена светилась, подобно стене Изумрудного города.
– Это лучшее стекло, которое только бывает, – сказал Сэм, подходя к ней. – Но ведь эти ветры могут оказаться самыми сильными на планете.
– Я не боюсь, – улыбнулась Мейлин, прикоснувшись рукой к стеклу. – Это просто невероятно! Ты видишь? Два цвета сразу!
– Я вижу, – мягко ответил Сэм. – Но я уже видел это… я имею в виду, не сегодня, пока ты спала. Это стекло такого же нефритового оттенка, как твои глаза. Ты, наверное, не знаешь, что когда ты счастлива, в твоих глазах появляется изумрудный оттенок. Джейд, взгляни на меня!
Мейлин подчинилась его приказу. Взглянув в ее глаза, Сэм увидел тот же самый оттенок – слияние изумрудного и нефритового свечения.
– Сейчас я тоже вижу оба цвета. Ты счастлива, Джейд? Ты рада, что здесь сейчас?
– Да. Это мой дом… и твой.
Только что ее изящная рука касалась иллюзорно светящегося стекла, а теперь она вытянулась, чтобы коснуться его.
Ведь он тоже был иллюзией – она поняла это. Но сейчас его голубые глаза обещали ей самую прекрасную иллюзию – ночь любви.
Когда Мейлин протянула руки к его груди, он перехватил их и притянул ее ближе.
– Джейд, потанцуй со мной.
И они начали танцевать, озаренные зеленоватым светом. Снаружи все сильнее бушевал тайфун, приближаясь к пику своей ярости, а внутри Сэм и Мейлин слышали совсем другую музыку и танцевали под нее, радостную музыку их любящих сердец, соединившихся в эту ночь.
Танцуя, они начали целоваться, а пробужденное поцелуями желание заставило их передвинуться от мягкого сияния оконного стекла в тень отдаленного алькова.