– Ты сделал это… потому что хотел ее? – прошептала Рита.
Мэдокс осторожно провел пальцами по ее чувственной груди.
– Нет, я сделал это, потому что хотел тебя, – его рука стала медленно расстегивать пуговицы на ее черном кружевном платье. – Я сейчас сниму с тебя все… – хрипло шептал он. – Чтобы добраться до твоей шелковой кожи. А потом… мы будем наслаждаться всю ночь. И когда наступит утро, на твоем теле не останется ни одного местечка, которого не коснутся мои губы…
И в подтверждение его слов его рот впился в ее шею. Она почувствовала, как новая волна готова поглотить ее, и Уильям радостно засмеялся, угадав это.
Обнаженная Рита лежала в темноте, слегка прикрытая одеялом, и видела то, что не хотела видеть – холодный триумф на лице ее мужа, залитого коварным лунным светом. И злые, горькие мысли кружились в голове, упрекая ее за бесстыдное поражение.
Он вновь использовал ее. Использовал ее как уличную женщину, и она не только позволила ему сделать это, но сама обвивалась вокруг него, как змея, стонала от удовольствия и шептала ему слова, которые стыдно было вспоминать.
Рита резко откинула одеяло и села на кровати с желанием немедленно убежать, но стальная рука тут же схватила ее руку и притянула к теплому мужскому телу.
– Нет, ты не уйдешь…
– Уилл, пожалуйста! Я не могу!
Но пальцы этого мучителя вновь трепетно пробежали по ней, вызывая то безрассудное наслаждение, которое надежно приковало ее к нему.
– Ты – самое сладкое из всего, что я когда-либо пробовал, – шептал он в то время, как его прикосновения становились все более смелыми. – Ты – самый сладкий мед на земле. Я никогда не смогу насытиться тобой. Ты нужна мне больше, чем воздух, моя маленькая… – он бесконечно целовал ее, чуть медленно раскачивая. – Да… – нежно шептал он. – Прими меня, ласкай меня сама, своди меня с ума от наслаждения. Забудь обо всем и будь моей…
Он легко приподнял ее над собой.
– Я не… понимаю, – простонала она, когда он усадил ее на себя.
– Нет, ты понимаешь… Да… – пылко говорил он. – Двигайся мне навстречу… Двигайся, двигайся…
Его руки жадно сжимали девичьи бедра, и ее медленные, неуверенные движения заставляли его дрожать. Он смеялся и тихо стонал, то притягивал ее к себе, то приподнимал вверх… Лунный свет, наполнивший комнату, заливал его сильное тело, полностью отдавшееся в ее власть… Она тоже смеялась, радуясь необычному наслаждению… и двигалась осторожно и дразняще…
– Дорогая, возьми меня, – стонал он. – Возьми меня…
– Да… – она вздрагивала и стонала. – Тебя… всего!
Она плакала и стонала, а он извивался под ней, и вопль раненого зверя вырывался из его горла. Она видела его лицо, озаренное радостью наслаждения и, думала: «Он мой!»
Все это было восхитительно, но потом она лежала на его сильной груди и горько плакала.
– Что это было…? – шептала она. – Что…?
Его рука нежно гладила ее длинные, пушистые волосы. Он поймал ее губы и поцеловал их устало и нежно.
– Ты – моя жена… Я – часть тебя, а ты – часть меня… Одна плоть, одно сердце, одна душа… – он глубоко вздохнул и притянул ее ближе. – О, господи, я с трудом могу дышать, но вновь хочу тебя, чтобы еще раз испытать это неземное, сумасшедшее чувство…
Она прильнула к нему, боясь расплакаться от нового странного чувства.
– Я устала… – призналась она.
– Прости меня… – понимающе улыбнулся он. – Я слишком требователен, – его рука погладила ее горячую щеку. – Теперь спи, малышка.
– Здесь? – она удивленно окинула взглядом его спальню.
– Да. Здесь. Рядом со мной, – его руки с силой прижали ее к себе. – Я не могу оторваться от тебя…
Она с радостью прильнула к его груди и тихо засмеялась, потому что даже это невинное прикосновение снова взволновало ее. Он, казалось, понял это, потому что засмеялся в ответ:
– Да… Но тебе нужно немного отдохнуть. Она послушно закрыла глаза и не заметила, как мгновенно заснула.
Рита почувствовала холодный воздух, коснувшийся ее тела. Ей стало неуютно. Сквозь занавешенные окна струился свет, падая ей на слипшиеся ресницы. Она приоткрыла глаза и увидела пару серых, настойчивых глаз, взирающих на нее. Девушка тут же окончательно проснулась. Она лежала абсолютно голая на смятой простыне, поскольку Уильям отбросил одеяло и с любопытством рассматривал ее.
– Я вынужден признать, что никогда прежде не испытывал ничего подобного. Ты страстная и горячая… и более чувственная, чем Лилиана, – добавил он неосторожно, не сообразив, что эти слова обожгут ее.
Рита мгновенно покраснела, ей захотелось немедленно исчезнуть из этой спальни. Она осторожно освободилась из его объятий и старательно укуталась в одеяло. Уязвленная гордость заставила девушку заговорить с мужем ледяным тоном:
– Надеюсь, ты доволен собой. Ты ведь отлично развлекся, представив на моем месте Лилиану?
– Что за чушь ты несешь? – ошеломленно спросил Уильям.
– Ты целовал ее за моей спиной, а затем сразу же принес меня сюда. Тобой руководила не любовь ко мне, а мечта о другой женщине.
– Значит, ты решила, что мной двигала банальная похоть? А что тогда можно сказать о тебе? – Мэдокс чувствовал, что почти готов взорваться от злости, но сделал попытку остановить разгорающийся скандал: – Я не хочу портить нелепой ссорой прелесть этой ночи… – зашептал он, притянув Риту к себе. – Жаль, но сейчас мне нужно идти на работу. Надеюсь, отныне ты будешь ночевать в моей постели? Я постараюсь не представлять на твоем месте другую женщину, – добавил он шутливо, не сообразив, что девушка вновь неверно истолкует эти слова.
Уильям смотрел на нее, ожидая, что стена, возникшая между ними, вот-вот разрушится. Но этого не произошло. Рита с ненавистью смотрела на мужа. Обида выросла до самых невероятных размеров, и девушка уже больше не надеялась на счастливое завершение семейных проблем.
– С твоей стороны мерзко говорить это, – выдохнула она из себя негодование и резко встала с кровати.
– Твои дурацкие обвинения еще более мерзкие! – сердито ответил Уильям. – Я устал от напоминаний о Лилиане. Тебе не хватает обычного терпения. Неужели ты не понимаешь, что нельзя за одну минуту забыть свою прежнюю любовь? Все меняется. Мои чувства к тебе не похожи на то, что я испытывал раньше…
– Довольно слов! Ты лишь используешь меня, – хрипло произнесла она.
– Но тебе нравилось это. Я не принуждал тебя, ты сама захотела меня. Смотри… – он показал ей глубокие красные царапины на своей груди. – Есть и другие. Слегка ниже. Это сделали твои нежные ручки…
Рита залилась краской и, закрыв лицо руками, задрожала от стыда.
– О, боже! Какое смущение! Довольно краснеть. Нечего стыдиться этого. Страсть жестока. Ты должна знать об этом. Ведь неслучайно ты бегала к своему другу детства у меня за спиной, – холодно сказал он. – Давай, беги к нему опять, моя дорогая, и проверь, сможет ли он заставить тебя так оцарапать его спину в темноте.
– Я не… Как ты можешь так… – в ужасе простонала она.
– Что могу? Заниматься с тобой любовью или отчитывать тебя? Но ведь пару минут назад ты точно так же отчитывала меня? – сурово поинтересовался Уильям и более теплым тоном предложил: – Давай забудем все эти упреки. Мы с тобой женаты и вполне способны получать удовольствие от общения друг с другом. Надеюсь, теперь мы все выяснили. Я забуду Лилиану, а ты забудешь своего друга Майкла.
«Похоть, – упрямо прикусила губу Рита. – Одно лишь безрассудное желание. И все это время он будет думать лишь о Лилиане…»
– Неужели тебе нечего сказать? – спросил Мэдокс.
– Совсем нечего.
Его глаза скользнули по ее голым плечам.
– Тогда встретимся вечером, миссис Мэдокс. Но если ты не захочешь заняться со мной любовью, я вытряхну тебя из платья и буду просто любоваться видом твоего тела, пока ты сама не попросишь моей ласки! – Уильям самодовольно улыбнулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Мэдокс чувствовал злость на жену. Она невыносимо холодна с ним, за исключением тех минут, когда находится в его объятиях. Неужели она стала равнодушна к нему? Ни разу сегодня за время долгой, пленительной ночи она не прошептала ему слов любви, и он только сейчас понял, как отчаянно ему хотелось услышать их от нее.