— Наверное, вам нужен отпуск, Уинни.
— Я их перестала принимать, эти таблетки, — сказала она. — Роуз они не нравятся. Слишком сильно действуют.
— Роуз?
— Да, Роуз Спигот.
Я вспомнил мисс Спигот, матушкину покойную кухарку. Вспомнил ее старательный выговор, чопорность и вышколенность, а также ее рассказы о том, как она объездила весь Восток с семейством герцога.
— Вы имеете в виду свои отношения с нашей покойной кухаркой? — уточнил я.
— Я имею в виду самое покойную кухарку, — объяснила Уинни. — Она ушла. Когда я начала пить те таблетки, они отвлекли ее от инсульта.
— Ни в коем случае не пейте лекарство, если оно вас не устраивает, Уинни, — всполошился я.
— Не меня, а Роуз. Она несносна, строит из себя леди, сидит с рукоделием вашей матушки и не дает мне покрасоваться в обществе. Но кухарка и экономка она хоть куда и отдавать распоряжения умеет, а мне одной эта неразбериха не по плечу. Она была для меня еще одной парой рук.
— Вам определенно хватит принимать таблетки, — решил я. — Если хотите, я снова поговорю с врачом.
— С какой же стати, — возразила Уинни. — С врачом все в полном порядке.
Мне предстояло провести неделю на севере, где проходил театральный фестиваль. Я отбыл с радостью, хотя рубашки пришлось запихивать в саквояж неглажеными, а носки — нестираными. Мне казалось, после такой передышки я сумею совладать с проблемой Уинни.
По возвращении, едва успев вставить ключ в замок, я сразу понял: что-то произошло. Медная табличка с моей фамилией сияла, из глубины дома слышался голос Уинни, которая с кем-то спорила на повышенных тонах.
Но, заглянув в кухню, я увидел, что кроме Уинни там никого нет.
— Роуз вернулась, — сообщила она мне.
Я понял, что она имеет в виду. Дом сверкал чистотой, мой ужин в тот вечер был превосходен.
Но все эти испытания оказались непосильными для моего несомненно слабого характера. Я решил, что с меня довольно, и наконец убедил Уинни уйти на пенсию. Она вернулась в Йоркшир — не знаю, в сопровождении мисс Спигот или без нее. Мой дом, как и прежде, свинарник. Друзья чрезвычайно добры ко мне, дома я ужинаю редко. Хлам, который раньше плесневел в подвале, теперь гниет на чердаке. Вычесывать кота Фрэнсиса некому, и он этому только рад. Когда я предоставлен сам себе, я всегда могу сесть среди пыли и мусора и поиграть на пианино.
БАХ-БАХ, ТЫ УБИТА!
© Перевод. Н. Анастасьев, 2011.
В ту пору множество мужчин походило на Руперта Брука, чей образ все еще стоял у всех перед глазами. Четко очерченный, «типично английский» профиль, какой редко увидишь на собственной английской почве, а в африканских колониях — на каждом шагу.
— Следует признать, — заметила хозяйка Сибиллы, — мужчины здесь весьма обаятельны.
«Они обаятельны, — подумала тогда Сибилла, — пока не узнаешь их поближе». Она сидела в темноте, просматривая съемку восемнадцатилетней давности, и ей казалось, что, словно застывшее под воздействием сильного жара, исходящего от проектора, перед ней встает некое определенное воспоминание. «Я была молода, — говорила она себе, — и хотела только самого лучшего. Впрочем, — подумалось ей затем, — дело не только в этом. И все же, в конце концов, все сводится к одному и тому же: в моих глазах мужчины недолго сохраняют свое обаяние».
Первая бобина кончилась. Кто-то включил свет. Хозяйка Сибиллы вынула из своего тропического багажа очередную ленту.
— Занятно, должно быть, — заметила она, — смотреть на себя по прошествии стольких лет.
— А разве раньше Сибилла не видела эти ленты? — осведомилась одна из опоздавших.
— Нет, никогда — верно, Сибилла?
— Нет, никогда.
— Будь это про меня, — сказала хозяйка Сибиллы, — ни за что бы восемнадцать лет не выдержала, любопытно ведь.
Бобины с пленкой «Кодак» давно лежали в самой глубине чемодана в домике, где жила Сибилла. Чего суетиться, если и так все хорошо помнишь?
— У Сибиллы не было знакомых с проектором, — сказала ее хозяйка, — пока мы не купили этот.
— Очаровательно, — сказала опоздавшая, престарелая дама, — по крайней мере то, что я уже видела. Все остальное не хуже?
Сибилла на минуту задумалась.
— Съемка, наверное, не хуже. Повар снимал.
— Повар! Прелестно. Но как это? — проговорила хозяйка Сибиллы.
— Поваренка научили пользоваться камерой, — пояснила Сибилла.
— Что же, получилось у него неплохо, — заметил хозяин дома, вставляя в проектор новую бобину.