Свобода-свобода-свобода!
Она наконец-то в океане! Она наконец-то плывёт! Под ней наконец-то неизмеримая глубина, а вокруг — необъятные просторы.
Алана кинула взгляд вдаль, где несколько минут назад собиралась буря, и с облегчением заметила, что теперь она направлялась в другом направлении.
— Спасибо, господин мой, — выдохнула она, откинувшись на воду, и посмотрела в сторону корабля, остановившегося в нескольких километрах от неё. На палубе, кажется, была паника: люди собрались у борта, что-то кричали, что-то рьяно обсуждали, ругались, а Тики… а Тики смотрел со странным восторгом, от которого было не по себе и хотелось спрятаться ещё глубже в море.
Преодолеть смехотворное расстояние в несколько километров удалось за минуту, и Алана, ужасно счастливая и возбуждённая, крикнула:
— Не отставайте, салаги! Я отведу вас от шторма!
На палубе кто-то рассмеялся, Мана, успокоившись, осел на колени, Тики, ухмыльнувшись, направился, скорее всего, к рулю, и девушка, чувствуя себя самой свободной на всём свете, со смехом нырнула в воду.
Кажется, она покинула бухту все же именно ради этого — ради тёплого касания океана к изголодавшемуся по просторам телу.
========== Третья волна ==========
Тики не знал, что думать. Высокомерная русалка раздражала его, но он был в восторге. Наверное, все-таки потому, что она была потрясающей красоты девушкой?..
Или — потрясающей красоты рыбой.
Тики обожал рыбу. В любом виде. Особенно любил карпов, прямо сырых. В особняке его семьи, в парке, был пруд, в котором водились «для красоты» золотые карпы, и мужчина, если попадал домой, постоянно объедал этот пруд. Матушка на эту его повадку охала-ахала и хваталась за сердце, братья — старший и младший — закатывали глаза, а отец… ну, отец был тем, кто учил Тики сквернословить, так что не было ничего удивительного в том, что в итоге он на блажь сына просто махнул рукой.
А Тики только плечами пожимал в заявлял, если речь опять заходила об этом, что женится только на той девушке, которая этот злосчастный пруд объедать будет вместе с ним. Такой девушки пока не нашлось, так что он объедался и трепал нервы матери в одиночестве, но не слишком-то горевал.
Ну подумаешь, зачем ему жена, если за три месяца можно пять раз влюбиться в какую-нибудь веселую мещанку? В Империи никогда не возбранялась любовь в любом ее проявлении, и никто, как в других странах, не держался за невинность. Девушка сама могла выбрать, достоин ли мужчина провести с ней ночь, и если достоин — почему немного не осчастливить друг друга, верно?
А уж свадьба — это дело другое. На свадьбу не всякий решается. Бывает, живут люди бок о бок много лет, и все им славно — а вот поди, не венчаны. И то сказать — один умирать будет да другого за собой в свет уводить — а если одному из них еще уходить рано?
— О чем ты так усердно думаешь? — Мана щелкнул его по носу и улыбнулся, присаживаясь на лавку рядом. Они присматривали по очереди за тем, как резвится в волнах похожая на упавшую звезду русалка, и теперь была очередь брата.
Тики вот никак не мог до сих пор привыкнуть к тому, что эта белобрысая бесстыдница постоянно ходит по палубе голышом! Уже четвертый день пошел, матросы пялились как один, а он все глаза отводил. Ну срам же, срам! Женщина только мужчине своему должна себя нагишом показывать, а это…
Даже и говорить не хотелось! Надо было вообще платьев этой бесстыднице накупить! Вот зайдут они в порт, он в первую же лавку ее затащит!
Тики горестно вздохнул и признался, опустив плечи:
— Да что традиции у нас хорошие.
Мана удивлённо хлопнул ресницами, уставившись на него явно непонимающе, и лишь закатил глаза, не решаясь углублять тему дальше. Микк был благодарен брату за такую проницательность.
Алана вдруг заливисто рассмеялась где-то внизу, в волнах, и мужчина оглянулся, сразу же поражённо замирая на месте. Мана, ошеломлённо хохотнувший, обескураженно поделился:
— Она удивительная.
Рядом с многострадальной русалкой хлопали плавниками несколько дельфинов, и девушка о чём-то разговаривала с ними как с разумными существами, словно те могли понимать её речь. Хотя после увиденного несколько дней назад, когда Алана утихомирила море (море, дракон подери!), это уже не казалось таким удивительным. Тики читал в какой-то книге из императорской библиотеки, что русалки могли разговаривать с животными, потому как являлись неотъемлемой частью природы.
Девушка соткала в воздухе несколько водяных фигур (кажется, какой-то замок и горы), и мужчина усмехнулся — в тех книгах также рассказывалось и о магии морского народа, отчего наблюдать сейчас за такими искренними и незатейливыми её проявлениями было очень интересно.
Когда дельфины, немного покружившись около восторженно наблюдавшей за ними Аланы, скрылись в дали, русалка подняла голову и, поднявшись на волне, уселась рядом с Маной на бортике, выжимая мокрые длинные волосы. Тики отвернулся, когда взором вновь наткнулся на открытую грудь, и тяжело вздохнул.
— Потрясающе, — брат смеялся так, словно только что увидел совершенное чудо, и обнаженность девушки ему, казалось, совершенно не мешала. Ну и правда — подумаешь, грудь, с беззлобной самоиронией заводил глаза Тики.
Он терпеть не мог слишком уж распущенных девок, на самом деле. Для него влюбленность была флиртом — танцы, ухаживания, прогулки и развлечения. Но никак не обнажение себя перед каждым встречным! Мужчина осознавал, конечно, что Алана не преследует каких-то таких целей (она и прикоснуться к себе не позволяла лишний раз), но это все равно… выбивало из колеи.
Неа пошутил бы, что Тики бесится, потому что не может за ней приударить — красивая же — но, слава ветру, старший еще не заподозрил, в чем соль. И, Микк надеялся, не заподозрит. Это только Мана был так проницателен и так хорошо его знал, что наверняка понял суть его замешательства.
— Они говорят, на глубине холодно, — поделилась между тем с братом девушка. — Значит, нас ищут — тритоны могут влиять на состояние воды. Вызывают шторма, понижают температуру… И это не очень-то хорошо.
Тики хмыкнул, мельком посмотрев на свои ладони — мозолистые, шершавые и сухие — которыми закручивал вихри и разгонял тучи. И — не слишком-то огорчившись словам Аланы, коротко произнес:
— Оторвемся.
Девушка посмотрела на него с подозрением и как-то прищурилась — словно он стоял с солнечной стороны, и для зрительного контакта ей требовалось усилие. Хотя это она сама сверкала как один огромный алмаз, прекрасная и совершенно непосредственная. Тики даже не представлял, откуда в ней высокомерие. Мана вот утверждал, что ему все кажется.
Может, эта рыбешка только наедине с ним так обращается?
— Я не была бы так в этом уверена, — тонко улыбнулась девушка между тем, и Микк дернул уголком губ в усмешке.
Ну конечно, повелитель ветра-то — и не оторвется, большое спасибо. Тики не хвастал своим даром, конечно же, никогда — просто использовал когда было нужно. Молча. Но суть в том, что нужно ему было почти постоянно, потому ветер он направлял так же естественно, как дышал.
Нет, он был не один такой повелитель, разумеется. Повелителями слыла вся императорская чета, просто все они были на разных уровнях. Кто-то вот даже перо к себе подманить не мог, а Роад — племянница Тики — по воздуху ходила как по земле.
Поговаривали, что всё это оттого, что в их жилах текла кровь русалки, той самой, при которой Поднебесная и встретила свой расцвет, и именно поэтому вся императорская чета обладала такими способностями, хотя среди людей повелителей или заклинателей было по одному на каждые два десятка.
Сам же Тики только ветром управлять и мог — хотелось бы ему, правда, как племянница, ходить по воздуху, да способности были заточены немного под другое. Зато слушать сказки да россказни, что напевал ему то бриз, то тайфун было невероятно прекрасно.
А в этот раз ветер был тревожен, как и море, потому что морской царь гневался, и Микк по-настоящему этого опасался, но в то же время, тот отчего-то никак не мог их найти, отчего штормы и бури обходили их стороной.