– Портреты, именно, – кивнул отец с таким видом, словно хранил великую тайну, которую можно было познать лишь только мудрейшим монахам. Алана радостно хохотнула, счастливо зажмурившись, и опустила голову к плечу.
– Великолепно, – заключила она, покачав головой так, словно совершенно не могла поверить в то, что сейчас произошло.
– Согласен, – важно поддакнул ей Адам, и Мана окончательно потерял нить разговора, желая уже наконец попросить ему всё объяснить, но ужасно стесняясь этого. Может быть, Неа поможет ему после?
Тики длинно вздохнул, улыбнувшись, и это напряжение, повисшее на нём подобно пышной бахроме, наконец спало с его плеч. Он погладил девушку по щеке, заправив ей выбившуюся прядь за ухо, и кивнул.
– Ну вот, а ты говорила – не получится ничего, – усмехнулся хитро он, щуря глаза. – Ману отправим встречать их и всё, – легкомысленно пожал мужчина плечами, и сам Мана, совершенно не ожидая этого, поражённо вздрогнул и уставился на лукавого брата.
– Э? – не понял он.
Потому что Алана тут же загорелась и повернулась к нему с такой радостью в глазах, что отказаться уже значило её невероятно расстроить.
– Точно! – воодушевлённо воскликнула она. – Ты же вылитая Элайза! Отец точно это заметит и просто не сможет не оттаять хотя бы слегка!
Мана без преувеличения вытаращился на подругу. Алана и раньше говорила, что он очень похож на ее сестру, и поэтому она его примерно так и воспринимает (и это было ни капли не обидно, кстати, а вот если бы она сказала такое Тики – было бы интересно увидеть его реакцию), но вот это его участие в заговоре, о котором сам он ни сном, ни духом – оно настораживало.
Однако спросить мужчина ни о чем не успел – девушка засияла ласковой улыбкой, обращенной к его отцу, и сокрушенно вздохнула.
И сказала ему что-то на русалочьем (Тики из-за этого поморщился и выдал что-то явно нелицеприятное себе под нос). Старик рассмеялся и хитро подмигнул ей, подпирая кулаком щеку и глядя мягко и почти отечески – так, как всегда смотрел на всех членов семьи без исключения. Они перебросились еще парой фраз, прежде чем Алана с довольным видом вскинула тонкую бровь и уже на языке Поднебесной заметила:
– Вы больше всего здесь похожи на сестру.
Адам важно приосанился.
– Я ближе всего к ней, деточка, – заметил он очень, однако, польщенно. – Я же старший.
Девушка рассмеялась и кивнула, словно принимал такое его объяснение.
Мана потер пальцем висок, совершенно не представляя, как реагировать на то, что сейчас произошло, и бросил взгляд на Майтру, уже непринужденно влезшего в разговор.
И – обернулся к явно чем-то очень довольному (только по какой причине?) Лави. Он-то точно должен знать, что сказали друг другу старик и Алана, верно? В конце концов, он-то знал русалочий.
В ответ на его вопрос ученик Книжника только коротко хохотнул.
– Она сказала, что поняла ваш фокус, – заявил он – и сделал все еще более непонятным.
– Какой фокус? – нахмурился Мана недовольно; он ничего не понимал. Точнее, почти ничего – ничего, кроме того, что в это как-то были впутаны его отец и Тики. И, может, еще Неа, хотя близнец мог просто оказаться куда сообразительнее его самого.
Микк, однако, лишь широко потрепал его по голове, встрепывая волосы, и успокаивающе ему улыбнулся.
– Ничего важного, братец, не переживай, – только и ответил он, ещё больше вводя Ману в состояние злого ступора. Если ему сейчас никто ничего не объяснит, то, дракон всех сожри, он точно кому-нибудь стукнет по макушке со всей силы!
Лави издал многозначительное: “О, ясно”, – и усмехнулся себе в воротник, тут же, правда, вскидывая на него хитро сверкающий глаз и лукаво протягивая:
– Хотя оно и понятно, что план-то старика и Тики – у вас-то времени на это всё равно не было, – на него губах застыла смешливая ухмылка, и Алана, явно услышавшая всё, о чём они только что переговаривались, со вздохом покачала головой, будто удивлялась, насколько несмышлёными детьми они были. И – запустила в Лави тонкой водной струёй, заставляя его зафыркаться.
Мана благодарно кивнул ей, на что девушка ласково улыбнулась, после чего всё же поднялась и, чуть поклонившись под взволнованный взгляд Тики, смущённо закусила губу.
– Раз всё решили, я, пожалуй, всё же отдохну, если моего присутствия больше не требуется, – вежливо проговорила она, и Мана подумал, что им сейчас всем нужна ещё порция отдыха – после такого-то представления, устроенного отцом с Микком. Неужели они все эти три часа именно его и составляли? А он-то думал, что брат просто так воодушевлённо рассказывал про их путешествие. И стоило ему подумать об этом, как мужчина ощутил себя сущим мальчишкой и тут же поджал губы, усиленно пытаясь рассматривать богатую лепнину на потолке.
– Конечно-конечно, милая, отдыхай, – улыбнулся ей Адам, и Алана, вновь поклонившись ему в ответ, вышла из-за стола, тут же опираясь о подавшего ей руку Тики.
Мана проводил их несколько завистливым взглядом и вздохнул. Он сам не отказался бы вот также сейчас навалиться на Неа и уползти в свои комнаты наконец, потому что ну слишком тяжело все это было для него сейчас, просто едва душу не вынуло. Он ведь поверил, что все дойдет до ссоры!
Однако уйти было нельзя, конечно. Во-первых, Мана соскучился по родным. Во-вторых, где еще, как не на семейном ужине можно узнать последние новости. А в-третьих… этот самый ужин продолжался, в конце концов.
Однако справедливости ради надо сказать, мучить их долго не стали. Отец как будто сразу понял, что в таком состоянии каши не сваришь ни с кем из них, и очень натурально сам изобразил недомогание. То, что он его изобразил, было видно по хитрому подмигиванию, с которым он обернулся к сыновьям, прежде чем позволить Майтре помочь ему встать и добраться до спальни. На этом все, собственно, и закончилось – только тетя Лулу еще чинно сидела за столом в какой-то странной задумчивости, пока все расходились, и из-за этого Мана просто… не смог не подойти к ней.
Когда тетушка так задумывалась, это не предвещало ничего… ну, не то чтобы ничего хорошего, нет. Просто… ничего легкого не предвещало. Жизнь только обещала осложниться еще сильнее обычного, вот и все. Потому что задумывала жена своего мужа всегда что-то очень и очень масштабное.
– Что-то не так, тетя? – осторожно поинтересовался мужчина, подсаживаясь к ней и незаметно шикая на закатившего глаза близнеца.
– Нет, все так, – отсутствующим тоном отозвалась женщина. – Я просто думаю, где мы будем проводить церемонию, – пояснила она лаконично.
Мана недоуменно распахнул глаза.
– К-какую ц-церемонию?.. – выдохнул он; кажется, он снова чего-то не понимал.
Тетя посмотрела на него ласково, спокойно и снисходительно – как обычно смотрела на Тики, когда тот начинал строить из себя дурачка.
– Венчальную, Мана, венчальную, – терпеливо отозвалась она. – Иди спать, дорогой мой, не мешай.
И совершенно оглушенный таким заявлением Мана убито кивнул и, конечно, как послушный племянник поплелся спать.
Какой-то день был сегодня совершенно не в его пользу, решил мужчина, когда всё же утомлённо облокотился о любезно подставившего ему локоть Неа, и за мыслями о своём непонимании и даже, наверное, отставании от братьев дошёл до спальни. Только там он заметил, как взволнованно на него всё это время взирал близнец, отчего тут же улыбнулся, постаравшись показать, что всё было, в общем-то, хорошо.
Брата это, видимо, не убедило.
– На тебе лица нет, – запричитал он, словно наседка, напоминая этим старые-добрые времена, когда Мана заболевал и Неа ухаживал за ним, лежал в ногах, сторожил сон и нежно улыбался, когда лихорадка спадала на несколько часов. В комнате было уже темно, и последние лучи солнца пробивались сквозь плотные шторы, падая на ковёр дрожащими полосами.
Не то что бы Мана и правда себя чувствовал больным и немощным, чтобы не быть способным даже дойти до кровати, но брат сердито приподнял его над полом и уложил в кровать, укрывая покрывалом.