Лицо его было взволнованным, и мужчине хотелось улыбаться и смеяться от такого смущающего внимания к своей скромной персоне. Неа, однако, фыркнул, вновь напоминая большую собаку, и, наклонившись, медленно и очень мягко поцеловал его – у Маны сердце заполошно забилось желающей вырваться из клетки птицей.
– Отдыхай, брат, – улыбнулся он, заправляя мужчине волосы за уши, и потёрся носом о загоревшуюся щеку. – А у меня ещё дела.
Мана заторможено кивнул, запоздало чувствуя иррациональную обиду на то, что близнец не сможет остаться с ним, но ничего не сказал и лишь вновь потянулся за поцелуем, отчего Неа, обречённо вздохнув, словно тоже не хотел покидать его, быстро прижался губами к его и тут же отстранился, лукаво щуря глаза.
– Как станет тебе лучше, тогда и продолжим, – хитро протянул он, облизываясь, и Мана ощутил, как лицо заливает краска.
Неа покинул его спальню через несколько минут, и мужчину вдруг почувствовал, что сил у него и правда почти не было – слишком вымотал сегодняшний день, полный потрясений и внезапных планов, о которых никто его предупреждать не находил важным.
Мана широко зевнул, закрывая веки, и в скором времени заснул, думая, что что-то в этом мире так и остаётся неизменным – его болезни и недомогания первым всегда замечает Неа.
========== Третья буря ==========
Лави разбудил стук в дверь. Стучали деликатно и спокойно, так что это были точно не Тики и не Неа. И не прислуга, которая обычно не стучалась по утрам, а приходила в отсутствие хозяев комнаты. Парень лениво потянулся, выползая из-под одеяла и нащупывая глазную повязку на столике рядом с кроватью (о океан, он наконец-то спал в нормальной кровати!), и широко зевнул.
Наверное, это кто-то еще из семьи, да?
— Войдите, — негромко разрешил он, и дверь тут же отворилась.
На пороге стоял Мана. Бледный, нервный — и очень решительный.
— Ты нам очень нужен, — категорично заявил он, не утруждая себя приветствием и извинениями за беспокойство, как делал это обычно, и уставился на Лави в упор. Тот ответил ему таким же взглядом.
Это было что-то новенькое.
— А в чем дело? — поинтересовался парень, вскидывая бровь.
— С Аланой что-то не так, — снова коротко отозвался младший Уолкер, явно не очень-то настроенный на длинные разговоры. — И нам нужен твой совет.
Лави пожал плечами и сел, свешивая ноги на ковер. В конце концов, у них с этой чокнутой вроде как нейтралитет теперь, разве нет? Ну и что такого, если он пойдет и посмотрит, в чем дело, правда?
Парень быстро оделся и, по-прежнему слегка позевывая, хотя было уже далеко за полдень, отправился вслед за напряженно молчащим Маной в комнаты Аланы (бывшими только ее, как он подозревал, лишь номинально и для отвода глаз, потому что она всегда спала вместе с Тики).
Интересно, кто из них к кому бегал по ночам? Вряд ли, конечно, Алана, потому что её мог заметить кто угодно, а вот Микк мог промчаться ветром — и остаться незамеченным.
Лави усмехнулся себе под нос, заставляя настроиться на что-то серьёзное, потому что вряд ли бы его звали просто так, а значит — случилось что-то выходящее за рамки того, что Мана читал о морском народе.
В покоях ведьмы было светло — это первое, что приметил парень, стоило ему зайти. А ещё здесь из угла в угол нервно вышагивал Тики, беспокойно кусая губы и, казалось, не обращая внимания ни на что вокруг.
Лави приподнял бровь, уже приготовившись спросить, а зачем, собственно, его позвали, как вдруг перевёл взгляд на широкую кровать и удивлённо моргнул.
На постели безмятежно спала Алана — укутанная в одеяло, с растрепавшимися косами, которые лунными ручейками спадали на пол, среди подушек и такая радостно-спокойная, что Лави даже на мгновение замер, не ожидая увидеть такого выражения на её лице.
А потом его взгляд упал на кончик рыбьего хвоста, отдающего бликами в солнечных лучах, и всё встало на свои места.
Она всё-таки невероятно устала во время путешествия.
Лави поймал себя на понимающей ласковой усмешке и тут же надулся, заставляя себя расслабить губы, чтобы не показывать кому-либо своего состояния и отношения к этой зубатке.
— Так с чего такой переполох? — спокойно спросил он, обращаясь к Мане, который, в отличие от взволнованного Тики, явно мог объяснить происходящее без нервных размахиваний руками.
Однако Уолкер ответить ему не успел — Тики всплеснул руками, как Лави и предвидел, и нервно воскликнул:
— А ты не видишь? Она спит!
Парень пожал плечами хмыкнул, даже не зная, что сказать. Ну спит и спит, устала зубатка, чего ее тормошить.
— Ну и пусть спит, — только и выдал он спокойно — а что еще можно было тут сказать? — Так бывает, она же столько пережила.
Только собиравшийся перебить его явно какой-то гневной тирадой, Тики ошеломленно замер, и брови его медленно поползли вверх.
— Бывает? — переспросил он. — Но тогда почему Мана не знает про это? Он же… — здесь он запнулся и бросил на брата недоуменный взгляд. Тот только руками развел — да и откуда ему было знать?
— Так это же для каждого по-разному, — объяснил Лави, снова широко зевнув. Он, по правде сказать, сам иногда поддавался такой сонной тенденции. И — подозревал, что именно так часто Алана и коротала свое время в бухте. Во сне. Иначе как можно просидеть в одном месте четыре сотни лет как в тюрьме и не утратить рассудок начисто? А ведь зубатка была, на самом деле, довольно-таки адекватна — не зря Тики пылинки с нее сдувал все-таки. Даром, что дурак влюбленный, а чутье на людей всегда у него имелось.
Со стыдом вспомнив о том, как едва не сжег девушке лицо еще не так уж давно, Лави прикусил щеку и отвел взгляд от ее разметавшихся кос.
— Тогда почему ты не спишь? — подозрительно поинтересовался Тики, чуть подумав. — Пусть и по-разному, но это же…
— По-моему это логично, — Лави ухмыльнулся. — Вы же меня разбудили. И теперь я не усну, так что вам придется меня развлекать. А зубатку оставьте в покое. Хотя ты, — он указал на Микка и хохотнул в предвкушении свое будущей пакости, — можешь остаться и облапать ее во сне.
Мужчина тут же вскинулся на него, стремительно отводя вожделеющий и одновременно обеспокоенный взгляд от девушки, перевернувшейся на бок и сладко причмокнувшей во сне, и задушено воскликнул, покрываясь пятнами румянца:
— Что-о? Лави!
Парень пожал плечами, подходя к кровати и придирчиво осматривая фигуру зубатки под подозрительный взгляд тут же напрягшегося Маны, и фыркнул:
— Будто бы я не вижу, как ты на неё смотришь.
Лави притронулся ладонью ко лбу Аланы, удовлетворённо отмечая, что у той не было ни жара, ни переохлаждения, и посмотрел на раскрытое окно, задумчиво закусив губу. Всё-таки её бухта находилась в южных морях, а здесь… ведьма могла и простудиться.
— Но лучше в тепле её держать, — отстранённо проговорил парень, не обращая внимания на возмущенные возгласы Тики, которому явно не понравились такие замечания, и Мана, понявший замысел Лави, тут же прикрыл окно. — А то у тебя струганина вместо невесты будет, — хохотнул он, поправив одеяло и замерев, когда Алана улыбнулась во сне, схватив его за ладонь.
Сколько они путешествовали? Три месяца? Больше?
Сколько она боялась закрыть глаза, чтобы в следующий момент не оказаться вновь связанной? Или чтобы не оказаться вновь запертой в бухте?
Алане полагался глубокий сон за всё, что произошло во время такого идиотского путешествия.
Лави аккуратно погладил девушку по гладкой чешуйчатой коже, ощущая её прохладную влажность, и длинно вздохнул, выпутывая ладонь из цепкого захвата когтистых пальцев.
— И сколько она будет спать? — взволнованно спросил Мана, видимо, не заметивший такого странного жеста — жеста, показывающего, насколько всё же Алана была, наверное, дорога Лави.
Парень безразлично пожал плечами, отходя от кровати и позволяя Тики занять своё место подле неё.
— Когда я приплывал к ней в первый раз, она дрыхла почти пять месяцев, — пожал Лави плечами и, поймав ошеломлённый взгляд Микка, тут же, закатив глаза, принялся пояснять: — Но сейчас максимум неделю проспит. Она же понимает, что долго нельзя. Ей нужно просто немного отдохнуть и набраться сил.