— Сначала… я хотел, чтобы ты ушла со мной в обмен на то, что они останутся живы, — внезапно признался мужчина, — но теперь… Мне надо над этим подумать. Ты останешься здесь, — пообещал он, — пока я не решу, что со всем этим делать дальше. Может… может, ты и права, и я… — на этом царь сам оборвал себя и поднялся на ноги. — Линк останется здесь, чтобы присматривать за тобой.
Смягчившееся было, лицо Аланы снова ожесточилось и посуровело. На лице Тики тоже заметно заиграли желваки.
Мана поймал себя на усмешке — уж слишком единодушно восприняли все в штыки эти двое, — но поспешно себя одернул.
— То есть ты уплывешь? — однако никак не высказав своего недовольства, поинтересовалась девушка. — Так?
Мариан скривил губы.
— Нет. Я же сказал — я буду думать, что делать дальше, — терпеливо повторил он. — В связи с этим мне бы хотелось знать, где я могу остановиться.
Алана в ответ на это всё же скривилась, сжав кулаки, и глубоко вдохнула, прикрыв глаза, чтобы, видимо, успокоиться. Неужели присутствие родного отца так было ей неприятно?
Хотя, подумал Мана, если бы и Адам однажды запер его где-нибудь без права выйти, да ещё бы и не навещал его почти, он бы тоже озлобился. А Алана же была ещё и в горе после убийства братьев и сестёр, она была эмоционально нестабильна, она нуждалась в поддержке, и единственным, кто способен был ей всё это дать, был именно Мариан.
Который, однако, ничего не сделал.
Мана прикусил изнутри щёку, чувствуя, как тело всё ещё напряжено, хотя, казалось бы, бояться уже нечего: потому что морской царь дал своё согласие и всё точно будет хорошо, — но ему всё равно думалось, что что-то в любой момент может пойти не так.
— Конечно, — улыбнулся Адам, обращаясь к Мариану, — мы сочтём за честь, если Вы остановитесь в левом кр… — его перебил резкий скрип ножек стула о пол, ударивший по ушам так, что Мана еле сдержался от того, чтобы поднять плечи.
Алана, сердито-спокойная, напряжённо-благостная, встала из-за стола и молча направилась к выходу, а тритон всё также и продолжил глядеть на Адама, словно бы ему было совершенно плевать на то, что его дочь делает. Как она выказывает своё неуважение и презрение к нему.
Мана сглотнул, не понимая, чего в нём больше: горечи или жалости.
Только лишь около двери Алана остановилась и, всё же чуть обернувшись, обронила:
— Можешь подумать в самом правом погребе. Твоё любимое вино за четыреста лет так никто и не вылакал, — и вышла в коридор.
— А ты уже настолько хорошо знаешь этот дворец? — вслед ей поинтересовался мужчина, скрещивая руки на груди вскидывая бровь. И как будто выныривая из своего долгого сна наяву.
— Ты знаешь его не хуже, — донеслось из коридора, и на этом Алана окончательно удалилась.
— Вот всегда она была такой своенравной, — внезапно медленно произнес мужчина в пространство как будто жалуясь. И — внезапно обратился к сидящим за столом домашним. — Я хотел бы поговорить с главой императорской семьи наедине.
Мана метнул короткий взгляд в Тики, и тот согласно кивнул. Неа, видно, тоже уловивший его жест, на секунду нахмурился, но потом поднялся.
— Тогда мы оставим вас, — произнес он на правах наследника и первым направился к дверям.
Специально проходя мимо Говарда Линка и отмечая его полным неприязни взглядом.
Мана вздохнул, неотступно следуя за братом, и быстро посмотрел на обходящего Линка с другой стороны Тики. Тики, который на претендента в женихи своей возлюбленной русалки даже не посмотрел.
Алану они нашли в галерее стоящей у перил и смотрящей на горизонт — она глубоко и медленно дышала, будто пытаясь успокоиться и не разрушить здесь все к драконовым рогам, и Мана даже мог её понять, но представить, что ей сейчас приходилось испытывать, явно было не в его силах. Что могла испытывать дочь, отец которой появился спустя столько лет? Уолкер помнил, с какой ностальгией и печалью она отзывалось о царе ещё на корабле, сколько желания вновь увидеться с ним было в ней, но сейчас… сейчас это было похоже больше на то, что русалка была готова оттолкнуть его бурной волной прямо в стену.
Неа, до этого поддерживающий уставшего Ману за плечи, похлопал Алану по спине, словно выказывая таким жестом… что? Мужчина до сих пор не мог понят, на каком языке разговаривали эти двое, но девушка всегда после его молчаливых движений успокаивалась и улыбалась.
Так случилось и сейчас.
Алана тяжело вздохнула, переведя на них растерянный взгляд, и приподняла уголки губ.
— Кажется, всё получилось, да? — неуверенно спросила она, сглатывая и неловко прикасаясь к татуировке на щеке.
— Вот уж не думал, что у тебя настолько плохие отношения с отцом, — хохотнул Неа, и Мана был готов стукнуть его по голове за такую мерзкую фразу, но Алана, словно бы расслабившись, рассмеялась следом.
— Они несколько запутанные, — пожала она плечами, подойдя к Тики в какой-то словно бы неуверенности, но в итоге, глубоко вздохнув, всё же нахмурилась: — Тебе не следовало вестись на его провокацию.
Реакцию своенравного Тики нетрудно было предугадать.
— О, так это была провокация? — обманчиво-спокойным тоном произнес тот и с вежливым интересом склонил голову набок, как будто готов был слушать девушку дальше и молча сносить все ее упреки.
Мана опасливо переглянулся с Неа, и близнец в ответ на это сокрушенно покачал головой. На его языке это значило нечто вроде: «О ветер, неужели ты не знаешь этих двоих? Выругают друг друга, а потом помирятся и начнут трепать нервы всем окружающим».
Ах, если бы это действительно было так…
— Представь себе, это была провокация, — устало-поучительным тоном отозвалась Алана — и вдруг крепко его обняла, утыкаясь носом в его плечо. — Ты хоть понимаешь, чем твоя непокорность может обернуться? — теперь голос ее звучал глухо. — Понимаешь, что ты делаешь и чем это может грозить?
Тики коротко усмехнулся и обнял девушку в ответ, устраивая подбородок на ее макушке и глядя в окно.
— Я понимаю, — ответил он. — А ты?
Алана дернулась и прижалась к нему еще крепче. И, кажется, совершенно перестала замечать окружающий мир.
Неа тронул Ману за плечо и мотнул головой, указывая куда-то в сторону. Наверное, это означало, что им пора идти.
— Спасибо, — вдруг донеслось из-за спины, и мужчина с улыбкой обернулся к девушке, которая глядела прямо на него с благодарностью, заставляя Уолкера стушеваться, потому что… ну право слово! Он же ничего даже и не сделал! — Это всё-таки не моя паранойя, и ты правда похож на Элайзу, — хохотнула она, поясняя, и Мана стеснённо надулся, фыркая.
— Это было бы очень обидно, если бы не было так приятно, — пробормотал он, так до конца и не понимая, чем был похож на рыжеволосую императрицу с родниковыми глазами. Но, честно говоря, знать этого он и не хотел: если уж и сам морской царь признал это, то, видимо, чем-то они были всё-таки похожи.
Алана рассмеялась в ответ, прижимаясь к Тики крепче, будто бы хотела впитать его непоколебимую спокойную уверенность, и тут же отстранилась, на мгновение обречённо скривившись, и кинула колкий взгляд всем за спины.
Из-за угла вышел невозмутимо-холодный Линк.
Мана настороженно сглотнул, заметив, как подобрался Микк и как нахмурился Неа, и взглянул на вновь ставшую спокойной и благостно-безразличной девушку.
— Так ты теперь мой эскорт, Говард? — поинтересовалась она с вежливой улыбкой, и тритон что-то ответил ей на русалочьем, заставив Алану поджать губы. А Мана вдруг заметил то, на что не обращал внимания раньше. На глаза Линка. На светло-карие глаза тритона, в которых кроме ледяного спокойствия застыл блеск чего-то ужасно похожего на восхищение. — Не стоит говорить на родном языке перед людьми, — мягко пожурила Алана его, но тот в ответ вновь что-то гаркнул на русалочьем, и девушка, закатив глаза, покачала головой. — Тогда мы пойдём, — улыбнулась она и сначала обняла близнецов, а только потом Тики — на секунду дольше, чуть сильнее, немного ближе.