— Да уж, — вздохнул мужчина вслух и потер лицо руками, — а еще большее чудо — это как он на нее смотрит. Ах, Роад, чума, а не девчонка, тебе еще даже двенадцати нет, а ты уже хорошенькая чертовка.
То, что Изу, как видно, поддался чарам малолетней обольстительницы, сомнению определенно не подлежало. И ладно бы это произошло чуть позже, но не на второй же неделе дворцовой жизни малыша!
Хотя Изу было уже десять лет, и малышом он был лишь приблизительно… Но разве все начинается не позже хоть на пару лет?!
— О ветер и море, как сложно…
Хотя есть ли вообще в жизни что-то простое? Взять вот хотя бы старика — который отправил их искать русалку, как видно, вовсе не ради самого себя, а ради воскрешения связей с морским народом. Или привести в пример саму Алану — противоречивую и невероятно древнюю девчонку, которая не понимает и саму себя?
Тики потер руками лицо и шумно вздохнул. Кстати об этом… Надо бы пойти и поискать свое семейство, а то что-то их слишком долго нет.
Мужчина поднялся из-за стола — и тут же дверь распахнулась словно бы по заказу.
— Т… папа!..
Это был Изу. Невероятно испуганный, встревоженный, растрёпанный и весь покрытый инеем.
Тики ошарашенно моргнул, целую секунду пытаясь понять, что произошло, и почти не обращая внимания на то, что малыш вновь запнулся на его имени, и только потом бросился к дрожащему мальчику, прижимая к себе и сдувая со светлых волос серебристую изморозь. Изу тут же вцепился в него, обжигая ледяными пальцами, ледяным дыханием, и Микк впервые осознал, что ребёнок — весь словно олицетворение мороза. Он и раньше знал, что малыш обладал снежной магией, опасной, древней и очень редкой магией, но никогда не задумывался, насколько глубоко и насколько цепко эта чудовищно-прекрасная магия засела в нём.
Изу взглянул на него, и с его ресниц посыпалась на щёки мелкая ледяная крошка, и Тики только сейчас заметил, как вокруг них кружит крупными рыхлыми хлопьями снег.
Что же могло случиться, если магия настолько вырвалась из-под контроля? И почему Изе побежал не к Алане, которая, на самом деле, знала об этом больше и которой мальчик явно не стеснялся, а к Микку?
…только если с самой Аланой могло вдруг что-то случится.
И стоило только подумать об этом, как Изу рвано выдохнул, обдавая цепким морозом, и задушено воскликнул:
— Там!.. Там… т-там! Алана!
И Тики, подхватывая обжигающего холодом мальчика на руки и пуская ветер под ноги, бросился по коридору на улицу — туда, откуда слышалось нервное бормотание людей. И бормотали они про русалку. Что могло произойти? Что могло вообще случиться в стенах безопасного дворца? Да ещё и с Аланой! Которая, сколько бы Тики не ругался на это, могла постоять не только за себя, но и ещё за половину всех проживающих в Столице!
…только если это вдруг Мариан не изменил своё решение. Или Линк внезапно не напал на неё.
Если это и правда так, то Тики плюнет на всё и сметёт их с суши манте в подношение.
Как только они примчались к широкому двору, который вел к реке, протекающей в нескольких сотнях метров от него, Микк застыл как вкопанный.
Потому что в лучах утреннего яркого солнца перед ним сиял ледяной кристалл. А в нём — плавно застывшая словно бы в воде Алана.
Рядом с кристаллом, поросшим сияющими ледяными друзами, высоко вскинув подбородок и чуть склонив словно бы в задумчивости голову набок, стоял Говард Линк.
У Тики потемнело в глазах.
Он спустил сжавшегося в комок Изу с рук стиснул зубы, стремясь унять закручивающийся еще пока где-то внутри своей груди ураган. Ему нужна злость сейчас, но не глупая. Ему нужна правильная, рассудочная, разумная злость. Если он хочет размазать по стенке это ничтожество, посмевшее поднять руку на женщину — особенно. Потому что с глупой и неразборчивой злостью он слишком быстро и бездарно растратит силы.
Успокойся, Тики, дыши. Напитывайся воздухом и становись легче. Сейчас ты наконец дашь выход своей ярости, и никто тебя больше не остановит.
Мужчина ласково погладил по голове испуганно цепляющегося за его руку Изу и постарался ему улыбнуться. Вышло, кажется, очень похоже на злобный оскал.
Тики отпустил ладошку ребенка и двинулся вперед.
Голос Лави догнал его совершенно внезапно.
— Не смей.
— Ч-ч-то не сметь? — он резко обернулся на хозяина и рваным движением стряхнул его руку со своего плеча. Тритон смотрел спокойно и уверенно — как будто знал с самого начала, что все так и будет. — Он пос-с-мел прикоснуться к ней, — собственный голос все больше казался похожим на шипение — или на вой ветра, — и ты ещ-щ-е…
— Не смей, — непреклонно повторил Лави и для верности даже мотнул головой. — А то все испортишь. Неужели ты ее считаешь, — он пренебрежительно кивнул в сторону кристалла, — настолько слабой?
— Да она же!..
— Не смеши меня, Тики, — тритон снова протянул руку и ухватил его за плечо, на этот раз без лишних церемоний подтягивая к себе. — Только не ты, ладно? Лучше смотри и слушай, а то все запорешь.
— Что запорю?! — уже не в силах сдерживать свою злость, вскрикнул Тики, выпуская из рукавов порывы штормового ветра, но Лави, как и всегда в такие моменты, остался не преклонен и даже совсем не испуган.
— Если вмешаешься, Линк заберёт не только Изу, но и её, — серьёзно проговорил он, надавливая тяжелой ладонью на плечо Микка и заставляя его удивлённо нахмуриться и непонимающе выдохнуть. Что? Что вообще сейчас происходило? Неужели это не нападение?.. — Линк не напал. Это сражение, — утвердительно кивнул Лави, и Тики сердито сжал зубы, чувствуя, как ветер норовит вырваться и сдуть в море и этого рыжего тритона, и этого напыщенного Говарда, и даже самонадеянную Алану, которая в какой уже раз решила разобраться со всем сама. — Это северная традиция, — безжалостно продолжал парень, грозно сведя брови к переносице, — она сражается за свободу твоего сына.
Тики заскрипел зубами, переводя взгляд на ледяной кристалл и еле подавил желание броситься туда, разбить лёд, вытащить девушку и разбить самодовольную морду Линку.
И в этот момент послышался треск.
Трескался лёд. Но Алана оставалась неподвижной — застывшая в словно бы невесомости, она была похожа сейчас на древнюю нимфу.
Лави воодушевлённо хохотнул, бросая на Тики последний угрожающий взгляд, так и говоря не вмешиваться, и Микк… повиновался.
Повиновался — и остался стоять на месте, с загнанным видом наблюдая за происходящим. Лед осыпался к ногам Аланы, обломились сверкающие друзы, и девушка осталась стоять среди обломков как на пьедестале — словно замерзшая изнутри. Вот только… замерзшая явно не до конца.
По ее телу потекла ручьями вода, и в воздухе от нее моментально разлился белесый пар. И лицо Линка, оно от этого зрелища неузнаваемо исказилось — устрашающе и досадливо. Мужчина шумно выдохнул, сжал челюсти — и взмахнул рукой.
Ледяные стрелы прорезали завесу пара и устремились к неподвижной Алане, быстрые и безжалостные, словно бывшие продолжением рук — и мыслей — своего в высшей степени мерзкого хозяина.
Тики до боли сжал в кулаки руки и нахмурился. Если сейчас ничего не произойдет — плевал он на сражение, сам бросит Линку вызов, и пусть тот только попробует отказаться.
— Стой спокойно, — прошипел ему на ухо Лави, — он специально сделал это сейчас — чтобы досадить тебе. Это провокация.
Грязная, нелепая, паршивая провокация.
Которая все равно разбудила в Тики такую злость, что хватит на пять Линков с их планами по порабощению человечества.
Стрелы просвистели мимо недвижного тела девушки — и срезали ее длинную толстую косу, почти уполовинив длину волос.
Тики ощутил, как злость и гнев поднимаются в нём подобно морскому шторму.
Однако Алана, которой только что и срезали волосы, возле которой только что и пролетели смертоносные стрелы, осталась недвижимой — осталась такой же спокойной, какой и была. Изу испуганно задрожал, цепляясь в ногу Микку и заставляя вновь закружить вокруг снег, и в этот момент кинул на них холодный пронзительный взгляд — и мальчик пискнул, прячась за спиной мужчины.