Но надо было вернуться и все решить. Взрослые люди, даже если чувствуют себя рядом с морскими жрицами несмышлеными детьми, от трудностей не сбегают и другим за себя решать возможности не дают. Но если сам Тики решить не может…
Может быть, загадать?
Мужчина решительно тряхнул головой и направился обратно во дворец. Ему срочно надо было в погреб — туда, где наедине с вином размышлял о чем-то своем царь Мариан. Алана говорила, он силен — сильнее нее, — а раз так, значит, он сможет рассудить, так ли жалок Тики, как себя ощущает, или он все же имеет возможность сравниться с его дочерью.
Ветер доносил, что его ищут, причем, ищут довольно-таки интенсивно (подключили, похоже, даже кряхтящего и ворчащего Вайзли), но Тики знал, что поймать его сложно, если он не желает быть пойманным, а потому… Мужчина хорошенько прислушался к источнику гомона и звучным выдохом послал эхо своих шагов в соседний коридор, не видя смысла говорить сейчас с кем-то еще, кроме царя.
Потому что только царь мог определить сейчас, достоин он или нет, ибо сам Тики достойным себя не считал.
В погребе чадили и роняли масло факелы и стояла полная тишина. Микк спустился вниз, бесшумно ступая между длинными рядами стеллажей, заставленных бутылками разной степени давности, и прислушался хорошенько. Царь должен быть здесь, но если он здесь, почему не слышно его дыхания? Почему не слышно звона стекла и шороха тканей?
Хотя, если честно, Тики ни разу не слышал его присутствия за эту неделю — словно тот был и одновременно не был здесь. Какая-то способность? Особая сила морских царей? Или же мощь самого Мариана? Не зря же Алана называла его сильнейшим во всём океане, пусть Микк, на самом деле, совершенно этого в нём не заметил. Мужчина был похож, по правде, на пьянчугу-какого-нибудь-дворянина из восточных стран: ухоженный, но привлекательно растрёпанный, покровительственный, отрешённый, совершенно не производящий впечатления как опасный и сильный человек. Но ведь не могла Алана отзываться о нём так лишь оттого, что Мариан был её отцом, не так ли? И это при том, что девушка явно была недовольна им. А Линк? Он беспрекословно подчинялся ему — как и Алане, на самом деле, и это только больше наводило на мысль, что царь морской был не просто пьянчугой.
Потому что Линк проиграл Алане. И, как видно, проигрывал и раньше — потому что каждый управитель приплывал к ней, чтобы сразиться. Дикий обычай для Тики.
— Что ты здесь делаешь, мальчик? — внезапно раздался низкий глубокий голос позади Микка, заставляя его чуть вздрогнуть, и он обернулся, поражаясь, как Мариану удалось подобраться к нему так близко, не обозначив себя.
Вот тебе и пьяница. Вот тебе и сильнейший во всём океане.
Тики прикусил изнутри щеку, чтобы не огрызнуться на пренебрежительное «мальчик» (хотя как раз мальчиком рядом с царем он и был), и отозвался:
— А вы что здесь делаете?
Лицо Мариана, что удивительно, от этого вопроса слегка смягчилось, перестав быть маской, и мужчина склонил голову набок.
— Это место смахивает на склеп — тихо, темно и сыро, — поделился он спокойным текучим голосом. — Мне здесь лучше думается. Вина? — он обвел рукой полки как хозяин своих владений, и Микк едва не закатил глаза. — Так зачем ты сюда пришел?
— Шел просить руки, — пожал плечами Тики, стараясь держаться как можно спокойнее и непринужденнее, — а пришел просить совета. Или скорее… — он помедлил, тихо выдыхая, — пришел, чтобы вы рассудили, кто из нас прав.
Мариан окинул его оценивающим взглядом — и вдруг приложился в горлышку винной бутылки, вмиг превращаясь из всесильного воина в рассеянного пьянчугу. С которым Микку определенно легче было вести беседу.
— Выглядишь ты потрепанно, — заметил он как ни в чем не бывало. — Алана уже успела учудить что-то? Унизила тебя или вроде того? Струсил? — здесь царь изучающе прищурился, и Тики в ироничной усмешке дернул уголком губ.
Надо же, а ведь и правда — струсил. Он струсил. Паршивец и идиот, которому наступили на хвост и чье достоинство, видите ли, не пощадили.
Однако это достоинство все равно оставалось серьезной болевой точкой.
— Наверное, есть такое, — честно признался Тики. — Надо же, как вы быстро нашли причину.
— Я хорошо знаю свою дочь, — Мариан усмехнулся и снова приложился к бутылке. — Так будешь пить?
Микк покачал головой, и царь недовольно прицокнул языком.
— И что она учудила, если ее потенциальный жених даже пить не хочет?
Неужели он настолько хорошо её знал? Настолько хорошо, что сразу же понял, в чём была причина, по которой незнакомый ему человек решил прийти к нему? Настолько хорошо — и при этом не видя последнюю сотню лет?
Как так вообще можно было с родной дочерью? Тики не понимал.
Однако и винить Мариана в чём-то не видел смысла.
— Ввязалась в драку с Вашим спутником прилюдно, — царь вдруг хохотнул, словно ничего другого от Аланы и не ожидал, но Микк, пытаясь не обращать на это внимания, продолжил: — Хотя могла — и должна была — позвать меня.
Мариан дёрнул уголком губ с подобии на усмешку и тут же глотнул вина.
— Честь зазнобы и всё такое? — понимающе хмыкнул он, и Тики был вынужден согласиться, потому что мужчина перед ним был… очередным, дракон их всех сожри, древним божеством. А ведь по этому пьянице такого и не скажешь! Ходит лохматый, как чучело, кривит губы в каких-то даже похабных ухмылочках и вообще выглядит, как распоследний неудачник с улицы!
— Да, что-то вроде, — неохотно признался Микк, дёрнув ноздрёй.
— И ты хочешь знать, что тебе теперь делать? — словно бы ему и правда было это важно, поинтересовался Мариан, и Тики перевёл на него скептический взгляд. — Поставь её на место, — легкомысленно пожал он плечами, а мужчина удивлённо приподнял бровь. — Сделай так, чтобы она подчинялась, — разъяснил мгновением позже царь таким тоном, словно рассказывал детишкам, как правильно следует натягивать тетиву.
Тики растерянно хохотнул и запустил руку себе в волосы.
— Нет, постойте, я… — он мотнул головой и дал себе волю. Хуже уже все равно не будет. — Я не хочу быть кем-то, смахивающим на вас. Вы ее уйму времени взаперти продержали, это…
Мариан зыркнул на него с усмешкой и завел глаза, как-то враз совершенно повеселев.
— Еще один чистоплюй, — хмыкнул он. — Ты похож на Дориана даже больше, чем я ожидал.
— Это не относится к делу, — Тики нахмурился и поджал губы.
Кажется, зря он все же сюда пришел. Царь Мариан, как видно, совершенно сознательно пользовался отмерянной ему жизнью — и совершенно никчемно ее прожигал, раз так вел себя и кидался такими заявлениями.
— Еще как относится, — мужчина криво улыбнулся и приложился к бутылке уже в третий или даже в четвертый раз. — Потому что на самом-то деле ей будет лучше здесь, и я это отлично знаю. Вот только сама бы она ко мне не пришла — слишком злится. Поэтому, видно, и оставила решение за тобой.
Это был уже совсем какой-то абсурд. Тики ощутил, как нещадно кипит голова, и шумно выдохнул. Эти «божества» грозили его с ума свести. Небось потому никак к согласию и не придут — слишком похожи между собой, причем, как видно, не только в своем упрямстве.
— Как она могла это сделать? — как можно более терпеливо поинтересовался Микк. — Я ведь не вправе приказать ей, где и с кем быть. Она может сама за себя решать.
Мариан скривил губы и прошел между стеллажей к стоящей у стены кушетке, устраиваясь на ней и кивая Тики на место рядом.
— Может, — согласился он, когда мужчина сел. — А сам ты чего хочешь, если не желаешь ставить ее на место? Один бой — и она как шелковая.
Да что они все к ней как оружию какому-то относятся, а?!
— Да не буду я с ней драться! Она же девушка! — не выдержал Микк, сердито восклицая и замечая, как Мариан закатывает глаза. Словно не понимая его доводов, но уже тысячу раз слыша это.
— И что? — пожал тот плечами так, будто не видел никакой в этом проблемы. — Она всё измеряет силой, один разок приструнишь её — и прицепится пиявкой да будет в рот молча заглядывать, — с иронией протянул царь, разводя руками и вновь присасываясь к бутылке.