В магазине началась суматоха. Приказчик отскочил от лент, женщины начали кричать. Софи сорвала с рук перчатки, которыми прикасалась к лентам, и бросила их на пол. Покупатели, толкая друг друга, стали в спешке покидать магазин.
— Чумные товары! — услышала она голоса на улице.
Улыбаясь себе под нос, она вошла в магазин, где продавались перчатки, выбрала себе новую пару, а затем отправилась на носилках на кладбище. Через десять минут к воротам прикатила ее карета. Вернувшись домой, Софи стала ждать развития событий.
За ужином Майкл выглядел рассеянным и озабоченным. Она предполагала, что кто-то приходил к нему и требовал подтверждения или опровержения того, что было сказано о лентах в магазине, но, так как они обычно не разговаривали за столом, он ничего и не сообщил ей.
Поначалу Майклу удавалось успокаивать тех, кто приходил к нему и сообщал о слухе, но потом делать это становилось все труднее и труднее, пока наконец он не потерял контроль над ситуацией. Согласно закону зараженные чумой товары должны были сжигаться.
В его кабинет вскоре пришли представители власти и, держась от него на некотором расстоянии, стали изучать таможенные бумаги, относящиеся к лентам. В это самое время в кабинет вошел Жан-Роберт в сопровождении лакея; мальчик любил навещать отца здесь. Ему нравилось заходить на склад, где рабочие иногда катали его в ручной тележке. Впервые отец вместо радушного приветствия окинул его хмурым взглядом.
— Сегодня тебе нельзя оставаться здесь, Жан-Роберт. Быстро иди домой.
— Подожди! — один из чиновников поднял вверх руку. — Это ваш сын, месье Паллистер?
— Да.
— Тогда пусть он останется здесь. Мы не сомневаемся в вашей честности и в порядочности вашей сестры, но чума сейчас перекинулась и в английскую провинцию. Ввиду многочисленных жалоб, поступивших к нам, мы должны предпринять действия по защите Парижа от эпидемии. Пока что мы не станем сжигать ваши товары. Но придется опечатать это помещение, а также ваш дом на два месяца.
— Нет!
Чиновник проигнорировал восклицание Майкла.
— Если к концу срока никто в Париже не заболеет чумой, мы разрешим продажу ваших товаров.
Майкл, прижимая к себе сына, наблюдал вместе с лакеем, двумя приказчиками и двадцатью рабочими за тем, как чиновники опечатывали двери и запирали их на замок. У каждой двери они поставили по сторожу.
Софи уже собиралась отправиться на кладбище, когда в ее комнату вбежала служанка. Она была явно испугана.
— Мадам! Там какие-то люди опечатывают дом! Они говорят, что у нас здесь чума! Нас изолируют на два месяца!
Софи чуть было не упала в обморок. Чтобы удержаться на ногах, она схватилась за спинку кровати.
— Но это невозможно. Они не могут сделать такое.
— Но они делают, мадам!
Софи взяла себя в руки:
— Я поговорю с ними.
Спустившись вниз, она увидела, что входная дверь уже находится на запоре. Она распахнула окно, чтобы поговорить с людьми, выполнявшими свои обязанности, но те закрыли окно и собрались прикреплять к нему решетку.
— Остановитесь! — крикнула она. — Это неправда, что ленты Бриссаров заражены чумой! Я знаю человека, который распространил этот слух. Этот человек хотел пошутить! Отомстить! Устранить конкурента! Это все ложь!
Она не могла сознаться, что сама распространила этот слух.
Но люди на улице не слышали ее. Обезумев от гнева, она стучала кулаками по стеклам и плакала. Этого Софи совсем не ожидала. Она рассчитывала на то, что никто не станет покупать ленты Паллистеров, и Майклу придется отказаться от них. Но случилось несчастье, о котором она не могла и подумать. К своему ужасу, она увидела, что рабочие стали забивать окно досками.
Она стремительно бросилась в холл и заметалась по нему, сознавая, что ее отца уже нет ни в кабинете, ни в комнате наверху. А туда, где она еще может быть с ним, ее больше не пустят. Она издала такой дикий вопль отчаяния, что слуги, собравшиеся на кухне, чтобы обсудить печальные события, бросились всей толпой в холл, полагая, что кто-то напал на госпожу. Когда они прибежали туда, она уже заперлась в своей спальной комнате. Они стояли у лестницы и слушали, как она неистовствует наверху.
Софи спустилась к ужину побледневшая, с покрасневшими глазами. Слуги видели, как она остановилась на пороге, обнаружив, что за столом нет мужа. Они думали, что в своем несчастье она и не вспомнила ни о супруге, ни о сыне. Не сказала она ни слова и слугам, хотя любая другая хозяйка разъяснила бы своим людям суть случившегося. Всем, от управляющего до повара, это очень не понравилось. Не сознавая этого, она еще более ушла в себя после того, как дом был опечатан.