На том и порешили. Оповестили всех людей, расставили одних у крепостных ворот, других — у входов в башни, третьих — за крепостными стенами.
Когда время перевалило за полночь, ни свет ни заря появились ратники байваччи и окружили город тирана-царя плотным кольцом. И тут крепостные ворота неожиданно раскрылись настежь — и ополченцы с громкими криками устремились туда и захватили всех ненавистных царедворцев, вельмож, сановников. Царь Хунхари был застигнут врасплох в своей опочивальне, когда только еще досматривал свои сладкие сны. Царь и его приспешники были захвачены в плен, и город был освобожден от их тирании.
В то утро повсюду разнеслась по стране весть о том, что затемно, до наступления рассвета городом Хунхари овладел другой шах. Народ думал-гадал, какой из себя их новый правитель. В этот миг неожиданно затрубили в трубы — глашатаи стали объявлять весть:
— О люди добрые, да будет вам известно, что в городе начался той. Пусть никто из вас дома не готовит пищи. Кто беден и неимущ, тот пусть идет в падишахство и возьмет все, в чем нуждается.
Пиршество-веселье продолжалось сорок дней и ночей. Бедный люд, доведенный прежде до отчаяния притеснениями деспотичного царя, теперь возрадовался новым переменам и, поверив, что бывают на свете справедливые государи, потянулся к славному байвачче отвесить благодарный поклон. Простые люди — дехкане и мастеровые, ремесленники воздавали хвалу молодому правителю.
Между тем сорок дней и сорок ночей пиршества миновали, люди их с честью отгуляли, и те, что жили в хижинах с лучиной, стали побогаче, а те, что жили во дворцах, остались с кручиной.
На исходе был сороковой день празднества, когда байвачча созвал весь народ на майдан и объявил им:
— О добрые люди, честной народ! Сегодня последний день торжества. Сам я родом из других мест, живу в другой стране. Мой срок пребывания у вас в гостях истек. Я не собираюсь владеть вашими городами. Царя Хунхари держу у себя связанным, в пленниках. Желаете ли вы, чтобы он остался вашим падишахом или же хотите выбрать себе другого?
Народ негодующе зашумел, заволновался, и отовсюду из толпы стали раздаваться выкрики:
— Мы сыты по горло «благодеяниями» такого царя. Простой пастух и тот лучше во сто крат, пусть великородного, но тирана-царя!
Байвачча, видя это всеобщее народное недовольство, снова обратился к собравшимся людям:
— О люди города! Какое будет ваше слово, назовите сами царю наказание.
Народ предлагал различные виды наказания. Одни говорили: «повесить!», другие — «заживо закопать!», третьи настаивали «содрать с него шкуру!»
Возмущение народа было очевидным. Байвачча стоял, чуть склонив в задумчивости голову, а когда ропот утих, сказал:
— Послушайте мое слово! По мне так этого негодяя вместе с его сообщниками — толстобрюхими вельможами поместить в железную клетку, и чтобы эта клетка стояла на видном месте, где ходит народ. Я бы наложил возле клетки груду камней, дабы прохожие могли сказать: «Царь Хунхари получил свое по заслугам». А кто посчитает это недостаточным, пусть бросит камень в решетку.
Народ одобрительным гулом поддержал это предложение.
Торжество закончилось, а того тирана-царя вместе с его приспешниками поместили в железную клетку. На место царя Хунхари назначили правителем того самого гонца, который помог байвачче; выбрали также новых визирей, советников из влиятельных людей. Жители города обрели кров и жилье, вернулись к своим домашним очагам, после чего байвачча, попрощавшись с ними, поехал в свои края. Жителям этого города пришелся по сердцу этот благородный джигит.
Горожане длинной вереницей проходили около той позорной железной клетки, и некоторые из них запускали камнем в нее, другие негодующе осыпали мучителей страшными проклятиями.
Вздохнувший вольно освобожденный народ зажил при новом шахе в благоденствии и счастье. Пусть они живут в мире и спокойствии, а теперь послушайте о байвачче.
Байвачча, вернувшись в родной город, иногда проводил свои дни во дворце, порой отправлялся в разные путешествия или же выезжал на охоту. Проходило время, и незаметно подрастали его дети. Однажды он, нежно и ласково взглянув на них, тяжело вздохнул. Находившаяся рядом супруга спросила его:
— Отчего вы так тяжко вздыхаете? Ведь у нас нет ни в чем недостатка, кушать всего вдоволь, живем в мире и согласии.
— Эх, жена, зато есть в другом недостаток, — ответил ей байвачча. — Прежде всего, я часто вспоминаю своих родителей. Сколько они приложили труда, чтобы вырастить и сделать из меня человека. Что с ними сейчас стало, ничего я об этом не знаю. И еще я думаю о том, что за все время нашей супружеской жизни, когда уже порядком подросли наши дети, ни разу не посетил наш дом ваш отец, и это несмотря на то, что мы находимся недалеко друг от друга — в соседних городах.