— Наша дочь была отдана одному нищему, — горестно поведала она. — И вот сейчас я будто вижу перед собой свою родную дочь. Теперь я буду называть вас своей дочерью, вы так живо мне ее напоминаете — и голосом и ростом…
Шахиня обняла прекрасную молодую незнакомку, сильно взволновалась и упала навзничь в беспамятстве. Малика, тоже не в силах перенести это, потеряла сознание. Падишах и нищий стояли со слезами на глазах, не зная, что делать. Заглянувшие в это время в покои старшие дочери падишаха удивились этой сцене: их государь-отец обнимается с безвестным человеком, совсем позабыв про их мужей — сиятельных шаха и визиря. Возбужденные черной ревностью, они решили навредить этой незнакомой молодице — погубить ее ребенка. Догадавшись об этом недобром умысле, нищий бросился ниц перед падишахом и рассказал ему всю правду о себе от начала и до конца. А в завершение речи добавил:
— Ах, дорогой отец, ведь я и есть тот самый безродный нищий. Теперь я в вашей воле, поступайте со мной, как посчитаете нужным.
Вот тут и наступило подлинное узнавание, все три дочки падишаха бросились обниматься между собой, радостные и счастливые целовали друг друга. А великородные, сиятельные зятья падишаха подали руку нищему как равный равному. Когда пир подходил к концу, градоначальник, встав с места, произнес:
— О великий падишах, достопочтенный наш отец! Есть у меня к вам одна просьба. Я привез сюда караван с драгоценностями, золотом, жемчугами. Они предназначены на нашу с маликой свадьбу. Нижайше прошу вас быть во главе торжеств и провести их в вашем стольном городе.
Падишаху пришлись по душе эти слова. Он вновь разослал в соседние страны послания с приглашением. Шах приказал построить в городе ажурные постройки для народных гуляний. Сорок дней и сорок ночей длилось свадебное торжество: падишах обвенчал младшую дочь с благородным нищим. И еще сорок дней и ночей праздновал народ на тое падишахского внука. Бедняки богачами стали, а богатеи зачахли в печали. Прожив в благоденствии и мире некоторое время в столице падишаха, градоначальник возвратился в свой крепостной город. Он построил в нем для сына золотой трон, украшенный жемчугами и драгоценными камнями, единственный в мире по своему великолепию и богатству. Сын, носящий имя «Смеется — цветок, плачет — жемчуг», стал править государством. Все они жили счастливо, достигли своих целей и желаний.
БЕССТРАШНЫЙ ДРУГ ДЖУРАХОН
Сказитель Абдугафур Шукуров. Записал Мухаммаднодир Саидов. Перевод М. Абдурахимова
В стародавние времена в одном селении жил состоятельный бай. У него было три жены. Каждая из жен родила ему по сыну и дочери. Старшего сына звали Саибхон, среднего — Султанхон, младшего — Джурахон.
Джурахон с самого детства рос отчаянным, отличался неукротимым нравом, ловкостью и сметливостью. У этого бая была породистая, любимая кобыла. Каждый год, как только она приносила жеребенка, он куда-то бесследно исчезал. Не знал что и думать об этом бай, пробовал ставить сторожей к конюшне. Однако сторожа никак не могли предугадать точный срок, когда ожеребится кобыла, и проследить за вором.
В этот год кобыла опять была жеребой. Однажды, играя во дворе, Джурахон услышал такой разговор слуг-конюхов: «Вот у этой породистой кобылицы каждый год куда-то пропадает ее детеныш-жеребенок. То ли он улетает к небу, то ли проваливается сквозь землю — никто об этом не знает. Какой уж год наш господин ставит сторожей, а ничего из этого не выходит. Не сегодня-завтра кобыла должна ожеребиться, так давайте хоть сами посторожим ночку-другую, авось вызнаем, в чем дело».
От этих слов сильно взыграло сердце задорного, горячего Джурахона, и он поздно вечером, когда в доме все уснули, потихоньку поднялся с постели и пошел в конюшню, где, свернувшись калачиком, лег с конюхами-слугами.
Время перевалило далеко за полночь, и под самое утро неодолимый сон овладел конюхами. Джурахон видит, что его изо всех сил клонит ко сну. Тогда он достал из кармана ножик, сделал надрез на ладони, подсыпал щепотку соли в рану и, изнывая от жгучей боли, отогнал тем самым неотвязный свинцовый сон. Когда кругом стихло, все замерло, наступил час кобыле ожеребиться. Но как только жеребенок появился на свет, из отверстия-дымохода просунулась огромная безобразная рука и подхватила его, маленького. Джурахон мигом вскочил и ударил наотмашь саблей по этой ручище. Однако та здоровая страшная рука как ни в чем не бывало приподняла жеребенка вверх и вытянула из дымоходного отверстия. Пораженный этим, Джурахон шагнул во двор, выскочил на поле, но чудище уже успело убежать далеко вперед. Юноша изо всех сил пустился догонять его, бежал быстрее ветра, но неизвестного и след простыл. Раздосадованный этим, Джурахон вынужден был вернуться назад. Разбудив конюхов, он рассказал им обо всем случившемся. Те, испуганно вытаращив глаза, только и качали головами в удивлении. Джурахон возвратился незаметно в свою спальню, прилег — и тут наступил рассвет.