Последователи Шиншага редко появлялись в городах и деревнях, предпочитая хранить свои тайны и селиться в местах далеких и труднодоступных. Однако, они были падки до золота и иных земных благ, а в тайниках заброшенного храма, оставленного Шармой, хранилось много богатств.
Торговля черным лотосом, порошком грез, приносила сестрам-жрицам большие деньги. Они снаряжали караваны с запретным зельем и отправляли их на Запад, где цена одной щепотки возврастала в тысячу раз.
Демоны-ракшасы, хранители плантаций лотоса, заботились о том, чтобы рабы Черных жриц не разбегались, а уносили тайну в могилу.
Теперь же, богатства, накопленные сестрами, должны были помочь Шарме отомстить за гибель единственной родственной души и крушение надежд.
Ее появления ждали.
Змеи, верные своему повелителю, донесли служителям Шиншага о приближении жрицы. Она, превозмогая усталость, выбралась на твердую землю, перейдя, по колено в воде, шумный ручей и наткнулась на три безмолвные фигуры.
Облаченные в одеяния из перьев и змеиной кожи, жрецы Шиншага молча дожидались, пока женщина не подойдет к ним поближе.
Шарма, ничуть не стыдясь рваных остатков, некогда роскошного платья, цвета изумруда, остановилась перед ними, гордо подняв красивую голову.
- Зачем пришла ты к нам, служительница мертвой богини? – заговорил тот, кто стоял в центре. Остальные угрожающе зашевелились, заметив, что жрица кривит губы в усмешке.
- Я пришла за помощью - ответила Шарма, жалея о том, что не может приказать бросить нахального жреца в пруд с крокодилами.
- Ты просишь помощи у Шиншага? – жрец едва не рассмеялся, чувствуя свое превосходство – Ты, которая только берет и ничего не предлагает взамен.
И, тут Шарма поняла, что жрец еще молод. Она широко раздула ноздри красивого носа и громко расхохоталась - та сила, сила, которой наделила ее Темная госпожа, все еще была с ней. Сила суккуба, способная покорять и порабощать мужчин. Любых мужчин и жрецов тоже.
Служителями Шиншага могли быть только мужчины и то, только до определенного возраста. Становясь старше, они покидали храм, а куда отправлялись, Шарма не знала, да и не хотела знать.
Она пристально всмотрелась в глаза под жреческой маской, почти полностью прикрывавшей лицо последователя Шиншага, и поняла, что ей даже не нужно будет платить золотом за помошь. Любой из жрецов Тысячеголового бога будет безумно рад услужить ей просто даже ради того, чтобы коснуться хотя бы грязи под ее ногами.
Испуская волны желания, Шарма вплотную подошла к старшему из жрецов и приблизила свое лицо к его.
Через мгновение, он, покорившись неизбежному, уже ползал у ее ног, пачкая свое одеяние грязью и песком, а Шарма, с гордым видом победительницы, прошествовала мимо, надеясь немного отдохнуть и броситься в погоню за нечестивцами, осмелившимися поколебать ее веру в собственное превосходство.
**
….Киммерийцу смертельно надоело это животное. Он сопел, ворчал, оглядывался на Рахмата и Гури, не скрывая от них своего неудовольствия.
За свою долгую, богатую приключениями жизнь ему, Конану, на ком только не доводилось путешествовать – на лошадях, ослах, верблюдах и даже летать на джиннах (занятие, надо признаться опасное и малоприятное), но вот слоны…
Слонов киммериец не любил, а уж этого и подавно.
У разрушенного храма мертвых богов, там, где навеки упокоилась Шанкар-Шарма, северянину удалось заприметить парочку великолепных, редчайшего цвета - белоснежных!, слонов. И он, как распоследний болван, еще радовался своей немыслимой удаче.
Вскоре он пожалел и поумерил восторги.
Слоны, самец и самка, к сожалению, отнеслись к киммерийцу с высокомерным презрением.
Естественно, он, Конан, как опытный воин и победитель черного демона, избрал для себя животное, размерами побольше и, как вскоре понял, глупо ошибся.
Рахмат и Гури великолепно устроились на белой слонихе и она, ничуть не возмущаясь, шустро передвигалась по джунглям. А, вот гадкий слон…
Слон сопел, трубил и косился на киммерийца маленькими, недобрыми глазками, норовя окатить варвара мощной струей воды из каждой грязной лужи, встречавшейся по пути. Конану приходилось бдительно следить за своенравным животным и все время быть начеку, посылая проклятия всем известным богам и слоновьим, кстати тоже.
Единственным обстоятельством, хоть как то примирявшем северянина с характерным зверем было то, что слон, по видимому хорошо знал дорогу к разрушенному им же, киммерийцем, поселку и плантациям, на которых совсем недавно произрастал черный лотос, несомненно вредный и опасный для всех без исключения.