Ганс посерьёзнел, перестав улыбаться, и похлопал Георгия по плечу. Тот покраснел, ощутив возбуждение от прикосновения любовника и стыд от неуместности этого чувства.
— Всё нормально, это давно было. Он лесорубом был, несчастный случай. Мать одна считай меня вырастила в девяностые да и потом когда учился. Тогда она работала ещё, продавцом в… — Георгий замялся, пытаясь вспомнить как на английском будет киоск, — в маленьком магазинчике. Сейчас она на пенсии уже.
— Она знает про тебя? — спросил Ганс.
Георгий не сразу понял что он имеет в виду, а когда понял снова покраснел, на этот раз от смущения:
— Нет конечно. Она всё про внуков спрашивает. С кем-то познакомить пытается.
— Почему ты ей не скажешь?
— Я не знаю как она это воспримет. Боюсь, это будет ей тяжело. — помолчав, Георгий спросил:
— А твои, знают?
— Конечно, — казалось, Ганс искренне удивился, — сразу как я понял я им сказал. Не обрадовались — они немного старомодны и отец из католической семьи но не буду же я их обманывать!
Георгий почувствовал раздражение:
— Я не обманываю мать. Я просто не считаю нужным ей об этом говорить!
Ганс уловив его интонацию примирительно поднял руки:
— Всё нормально, я понимаю что у вас это всё по-другому. Хотя, я даже у Ремарка читал… ты читал «На Западном Фронте Без Перемен»?
— Конечно, — Георгий успокоился, поняв, что Ганс не имел его ввиду и уж точно не хотел обидеть.
— Так ещё тогда, когда он описывал лагеря с русскими заключёнными он говорил, что там это дело процветает. Мне кажется, вы, русские гораздо более раскрепощены и естественны от природы чем мы — европейцы. Особенно после революции.
— У вас тоже была революция.
— Да, но не так как у вас и ничем хорошим это не кончилось, — усмехнулся Ганс.
— У нас тоже, — Георгий улыбнулся, — но у нас много где до сих пор есть улицы Розы Люксембург и Клары Цеткин и мы до сих пор празднуем Международный Женский День.
— Это было немного раньше, кажется, но у нас тоже отмечают, в марте. А мужской день у вас есть? — с искренним любопытством спросил Ганс, — у нас в мае, с днём вознесения господня отмечают.
— У нас есть день защитника отечества, но на самом деле, поздравляют всех мужчин. В феврале. А ты участвовал в парадах? — Георгий покосился на водителя, решив не уточнять, про какие парады он говорит.
— Ты про… наши парады? — понимающе понизив голос уточнил Ганс.
Георгий кивнул в ответ.
— Да, осенью проходит у нас в городе. Регулярно в других городах но я обычно специально не езжу. Это весело.
Повисла небольшая пауза. Георгий набирался смелости спросить то, что его очень интересовало, но ему казалось, что это очень неловко. Ганс внимательно наблюдал за ним, приподняв брови, потом вдруг тихо рассмеялся:
— Милый мальчик! Хочешь спросить, есть ли у меня кто-то?
Георгий кивнул.
— Нет. У меня были отношения, года три мы были вместе, но уже два месяца, чуть больше даже, мы расстались.
— Извини.
— Всё нормально. Теперь я могу спросить тебя о том же! Я же не первый у тебя.
— Я тоже встречался, год, и уже полгода мы не вместе, но иногда видимся. Он до сих пор приходит иногда. Приходил.
Ганс помолчал. Машину тряхнуло и водитель негромко выругался. За окном пробегали какие-то поля и деревья: они давно выехали за пределы города.
— Ты ещё к нему что-то чувствуешь? — спросил он смотря в окно.
Георгий тоже смотрел в окно и молчал.
— Нет, — почти через минуту сказал он, — Он был моим первым, нам было хорошо вместе но он не мог остановиться. У нас же тоже есть, — какое-то время Георгий подбирал слово, — «сообщество». Не так как у вас, наверное, всё гораздо более скрытно. Сейчас в основном всё через интернет но все кто в теме друг друга знают. Есть бары, клубы. И он там очень известен. Просто это уже давно стало его образом жизни. А я не такой.
— Я понимаю, — кивнул Ганс.
Какое-то время они молча смотрели в окно, потом Георгия немного укачало и он задремал. Ганс смотрел на пролетающие посёлки и дачные домики, потом достал из рюкзака книгу на немецком, почитал и тоже задремал. Проснулись оба от резкого торможения автомобиля.
— Ачинск-многозначинск! — громко пошутил Владимир и сам-же весело рассмеялся.
После непродолжительной остановки и лёгкого перекуса пирожками из придорожного кафе они продолжили свой путь. И Ганс и Георгий не возвращались к темам на которые беседовали до остановки. Вместо этого они спали, обсуждали книги, шутливо переругивались, и предварительно удостоверившись, что водитель не отвлекается от дороги, быстро, но ласково касались друг друга и обменивались страстными взглядами.