Тогда зачем так целовал, что у меня до сих пор кровь в венах начинает гореть от одного только воспоминания?..
— Кора! — Парень, который сейчас стоял рядом, таких чувств у меня не вызывал. Зато он был со мной. — Просто делай так, как мы договорились. Кире Андреевне сейчас вообще перелеты категорически запрещены. В полицию о твоей пропаже никто не заявлял. Я это точно знаю. Но, пожалуйста, сама пока никак не проявляйся. Доверься мне, пожалуйста.
И я доверилась. А какие еще были у меня варианты? Звонить папе и все рассказать? Ну уж нет. Герман? Он даже разговаривать со мной не станет, я уверена.
Хотела, и не раз, позвонить Дианке, сказать, что у меня все хорошо, но каждый раз останавливалась: да, я хотела верить, что про меня все забыли, но если нет? Если мой эгоизм выйдет ей боком?
Я очень скучала по ней, по нашему магазинчику, по нашей болтовне о парнях и цветах, по своей оранжерее. И по тому, про кого никому не могла рассказать. Ни бабушке, ни Игнату.
Главное — бабушка поправлялась. Но я все равно очень часто просыпалась ночью, вставала с кровати и подходила к ней спящей, слушала ее тихое дыхание, успокаивалась и шла обратно к себе.
Не знаю откуда, но у меня появились силы. Я знала, что сейчас вся ответственность за бабушку на мне. И я больше не имею права грустить и переживать о том, что осталось за спиной. Я уже неплохо ориентировалась в соседних кварталах, мы с бабушкой даже один раз дошли до Старого города. Храм Гроба Господня оказался очень маленьким и простым. Никогда не считала себя религиозным человеком, но это место навсегда останется в моем сердце. Покой и умиротворение. Я и по бабушке это видела — как разглаживаются морщинки на лице, как оно становится менее напряженным. Время даже словно остановилось: ни прошлого, ни будущего…
За полторы недели до Нового года я услышала русскую речь в соседних апартаментах. Жильцы там менялись постоянно, но в основном были немцы или англичане. А тут…
— Вообще-то я грек. — Симпатичный парнишка в ярко-синей футболке и светлых джинсах широко мне улыбнулся, да так, что я не могла не улыбнуться в ответ. — Но родился в России, просто потом… это долгая история. А ты местная?
Я покачала головой. И как-то само собой получилось, что тем же вечером мы с бабушкой впервые после отъезда Игната ужинали не одни. С нашими новыми соседями — Костей, его мамой и двумя сестрами. Я все боялась, что бабушка устанет, но она просто расцвела, слушала истории и сама рассказывала, как однажды очень давно, когда моя мама еще была маленькая, отдыхала с ней вдвоем на Крите.
— Ба, у тебя такой румянец на щеках появился! — Я убирала тарелки в посудомойку и поглядывала на бабулю. — Отличный вечер получился. Правда?
— Очень. Мы же с тобой здесь как затворницы — только врачи да медсестры. Игнат завтра прилетает, Кора. — Бабушка обеспокоенно посмотрела на меня. — Он явно что-то задумал.
— Он и не скрывал этого, когда мы вчера разговаривали. — Я кивнула. — Но, знаешь, я все больше думаю о том, что нам надо возвращаться домой. Может, необязательно в Москву, можно найти более дешевый город для жизни.
Игнат приехал к нам днем, когда к бабушке как раз пришла медсестра. Чтобы им не мешать, мы пошли в кафе рядом с нашим домом.
— Давай посидим на улице за столиком, — предложил Саенко. Я же внимательно его разглядывала, пытаясь понять, что в нем изменилось. Его работа явно шла ему на пользу — у папы он часто был бледным, нервным и напряженным, а сейчас передо мной сидел спокойный и уверенный в себе мужчина. Игнат еще больше изменился за этот месяц.
— А ты повзрослела, Кора, — неожиданно сказал он. — Взгляд другой. Сосредоточенный и более приземленный, что ли.
Я усмехнулась, но развивать эту тему не стала. Игнат не стал настаивать.
— Помнишь, что я тебе говорил? — негромко спросил он, подвигая ко мне тонкую папку. — Что есть человек, который тебя обеспечит.
— Конечно. Я потом долго спать не могла, все пыталась понять…
— Твой отец, Кора. — Игнат театрально вскинул руки вверх. — Твой папаша, а еще точнее, твой дед.
— Наследство? — Я недоверчиво выдохнула. — Но ведь…
— Ты обязуешься больше не появляться в его доме и не рассказывать никому о его сделке с семьей Аракчеевых, не искать с ними встреч, а он отдает тебе твои полмиллиона долларов уже сейчас, не дожидаясь твоего замужества или двадцатипятилетия.