— Сеть Локи… — пораженно выдохнул вдруг подходивший. И остановился, так и не дойдя до Свальда. — Она освободилась. Не может быть… эта сеть способна удержать любого, даже самого Локи.
— Отойди, ярл Свальд, — как-то тяжело ворочая языком, сказала Забава.
Потому что видела — второй нелюдь, горевший синим, все это время державшийся в стороне, среди тел, разложенных по льду, но так и не пожелавший приблизиться к ней или к Харальду, поднял руку. В которой исходило синеватым светом длинное копье.
— Беги, — угрюмо ответил Свальд, не трогаясь с места. — Раз изменилась, может, и выживешь.
Забава, не сводя глаз с того, кто изготовился бросить копье, шагнула вперед. Поймала Свальда за плечо, оттолкнула.
Вроде и легонько нажала рукой, а тот возьми и отлети.
— Отродье… — рявкнул синий силуэт, стоявший сейчас перед ней. — С нами тебе все равно не справиться.
Но Забава его даже не слушала, глядя на того, что стоял с копьем.
У бога Одина, припомнила она вдруг рассказы Гудню, есть волшебное копье Гунгнир. Которое всегда разит, не зная преграды — и об которое ломается любое другое оружие.
Которое всегда убивает того, в кого послано…
Вот только бог Один не спешил бросать свое копье, поблескивавшее синим.
Он чего-то боится, вдруг осознала Забава. То ли ее, то ли того, что колдовские вещи, которыми здешние боги владеют, перестанут служить им.
Узнать бы еще, жив ли Харальд, подумала она. Следом еще сильнее плеснуло ненавистью, черной, холодной…
Забава сделала шаг вперед. Сказала негромко, глядя на синий силуэт, который на самом деле был Одином:
— Боги Нартвегра, как мне сказали, тоже могут умирать… как люди, да?
Рядом с ней вдруг возник Свальд, успевший подняться. Шагнул чуть вперед, выставляя перед собой меч, который здесь и сейчас — это Забава осознала ясно — никого не страшил. Вроде детской игрушки был для богов.
Она сделала еще один шаг вперед. Горевший синим Тор рявкнул вопросительно:
— Отец?
И почему-то отступил.
Они мне ничего не могут сделать, осознала вдруг Забава. Это здешние боги вложили в тело Харальда колдовство — из-за которого он время от времени горит серебром. Они заставили его этой ночью сиять серебром без единого пятнышка, мучая людей на льду.
Но в ней самой этого колдовства нет. И управлять ею они не могут. А Один убить ее не решается. Это Тор кинул молот, не подумав — но бога Одина все называют мудрым…
А может, они и сами не знают, способны ли ее убить? Сила в ней ворочалась, это Забава ощущала. Ледяная, чужая сила. Полная темной, обжигающей ненависти.
Харальд, подумала она. И еще раз шагнула вперед. Тор почему-то снова отступил. Забава велела:
— Свальд, посмотри, как там Харальд.
А потом сказала глухо, наступая на Тора:
— Чему быть, того не миновать. Я слышала, у вас даже боги своей судьбы не знают…
— Я знаю свою судьбу, — отозвался Тор, снова отступая, — Я умру от яда Ермунгарда, когда настанет время Рагнарека. Хочешь узнать свою судьбу, рабье мясо из чужих краев? Она будет страшной…
— Не пугай, — равнодушно ответила Забава. — И без тебя пуганая.
Сила-то у меня есть, подумала она тут же. Только что с ней делать? Пока не попробуешь, не узнаешь.
Ее взгляд вдруг наткнулся на одно из тел, лежавших на льду. Человек светился бледно-красным — еще был жив, похоже. Но на льду долго не протянет.
Если потороплюсь, то он выживет, подумала Забава. И объявила:
— Хочу, чтобы вы убрались с этих земель. Чтобы никогда больше тут не появлялись.
Она вскинула руку, с удивлением заметив, что та почему-то не горела красным, как тела других людей. Выглядела темно-серой, даже ногти потемнели…
А в следующее мгновенье лед ушел у нее из-под ног. И Забаву пушинкой на ветру потащило вверх. К темному небу.
Но она даже не удивилась — не до этого было. Внутри тяжело плескалась ненависть, смывая все остальное. Черной водой колыхалась в теле, дожидаясь возможности излиться…
— Дракон, — неожиданно объявил Тор — громко, раскатисто. — Вельва, провидица, предрекала — вот прилетает черный дракон. Неужели началось?
Ненависть внутри Забавы при этих словах на мгновенье поутихла. А в уме мелькнуло испуганно — кто дракон? Это она-то? Ей еще к Харальду надо, посмотреть, как он… и ребеночка выносить…
Но перед глазами у Забавы, вскинутая на уровень плеча, темнела ладонь ее руки. Как доказательство. Как грозный знак непонятно какой беды.
Она сцепила зубы, косясь на нее и по-прежнему уплывая вверх. Подумала быстро и безрадостно — если для того, чтобы уберечь Харальда, придется стать ихним драконом, навроде того зверя, которого здешние цепляют на носы кораблей…